До первого снега

Но всё рано или поздно заканчивается. И наш отдых не безграничен. В конце февраля мы возвращаемся в Тревелин. Меня ждёт пересдача пропущенных школьных тестов, Тео — друзья, а Мику — Сальваторе. Вот только сестрёнка отчего-то не выглядит счастливой. Наплевать! Мне теперь всё равно!

Глава 27. Лето. Вик

— Вот ты где, Вик! — тяжёлая ладонь Алехандро ложится на моё плечо. — Бесполезно.

— Знаю, — сухо киваю деду, но упорно продолжаю пожирать взглядом дурацкую шкалу уровня сигнала на экране мобильного. Этот утёс был моей последней надеждой. Только всё зря.

— Я же говорил, — старик надсадно вздыхает, участливо сжимая ладонь на моём плече. — Как бы высоко ты ни забирался, всё без толку, мой мальчик.

И снова киваю, сдавливая до хруста бесполезный кусок пластика в руке. Здесь нет связи! Нет! Уже месяц я отрезан от мира, затерян среди непроходимых лесов, бескрайних озёр и величественных вершин Анд. Месяц отказываюсь верить словам Алехандро и не перестаю покорять все новые и новые высоты, лишь бы чёртов мобильный ожил. Месяц практически без сна и отдыха. Месяц без неё.

— Потерпи немного, Вик! — дед смотрит на меня задумчиво, пристально, а у самого в глазах — неприкрытая жалость. Он, как и я, понимает: месяц — это слишком долго для объяснений.

— Пошли домой, дед! — хлопаю старика по спине и помогаю тому спуститься.

Наверно, любовь к природе — это семейное. Что отец, что дед, не удивлюсь, если и прадед, всегда считали своим предназначением — оберегать девственные просторы национального парка от пагубного воздействия человека. Отец прокладывает маршруты, следит за порядком, водит туристов по уникальным местам, стараясь привить тем чувство ответственности за то, что их окружает. Дед же забрался в самую глушь. Именно здесь, на границе с Чили, он живёт совсем один в небольшом рыбацком домишке и рьяно следит за спокойствием здешних мест.

Раз в месяц, а то и реже, дед выбирается в ближайший посёлок, неподалёку от горнолыжного курорта. Там он затаривается продовольствием, горючим и снова пропадает в горах. В детстве я в шутку называл деда Йети и каждое лето проводил вместе с ним. Он научил меня всему: ориентироваться с закрытыми глазами, голыми руками ловить в озере рыбу, различать следы животных и голоса птиц, но главное, он научил меня не сдаваться. Никогда я не видел для себя иного пути, чем продолжить дело отца, а ещё лучше деда. А Мика всегда мечтала составить мне в этом компанию. Друзья детства, единомышленники, мы часто сбегали ото всех и прятались в реликтовых рощах, разводили костры на берегу озера и могли часами просто гулять, исследуя потаённые уголки громадного парка.

В тот вечер мы тоже хотели сбежать… Я угнал байк у Толедо, но был слишком самоуверен. Авария произошла внезапно. Мы даже не успели покинуть пределов города. Мотоцикл просто рассыпался под нашим весом, а Мика была без шлема. Нет, я, конечно, тоже был без него, но мне повезло чуть больше. По крайней мере, я так думал, пока не встретил Риту. Официальная версия аварии — гололёд. В тот вечер на Тревелин опустился первый снег. Но и я, и Толедо знали, что всему виной моя глупость: ещё накануне Дани предупредил, что байк неисправен.

— Вик, я с утра такую форель выловил, — дед явно приукрашивает её размер, разводя руки в стороны.

Мы только вернулись домой, и оба почти без сил.

— Может, золотую дораду? — усмехаюсь, слегка приближая одну руку деда к другой. Вижу, что старик всячески пытается меня отвлечь, и благодарен ему. Очень!

— Не веришь? — тут же вспыхивает Алехандро. — Давай поспорим, Вик. Если добыча моя окажется длиннее твоего сапога, то обо всём, что дышать тебе мешает, мне поведаешь.

— А если меньше? — качаю головой. Мне до безумия не хочется ворошить в памяти последние события. Потому уже несколько недель не нахожу в себе сил рассказать обо всём деду, хотя раньше между нами никогда не было секретов.

— Проси что хочешь! — лукаво подмигивает старик.

— В посёлок поедем, — судя по довольному выражению лица Алехандро, я совершенно точно проиграл. — Завтра.

— По рукам, Вик! — хрипит насмешливо дед, а после достаёт со льда здоровенную рыбину на два хвоста превышающую высоту моих сапог.

— Шах, — бубнит Алехандро, потирая подбородок. — И мат. Помнится, Вик, в детстве ты играл куда лучше. Что в твоей голове парень?

Здесь, в горах, ночь наступает с заходом солнца. За окном непроглядная тьма, хотя на часах ещё детское время. Мы привыкли ложиться рано и так же рано, с первыми лучами, вставать. Но сегодня нам обоим не спится. Дед ждёт обещанных откровений, а я никак не могу начать. Партия в шахматы, любимая игра Толедо, помогает собраться и настроиться на нужный лад.

— Ещё разок, дед? — бросаю на старика беглый взгляд, и заручившись его кивком, расставляю фигуры на шахматной доске.

— Кто она? — начинает Алехандро.

— Внучка Анхеля, — усмехаюсь: напористый характер деда даёт о себе знать.

— Старый проныра! — хохочет старик, ударяя ладонями по столу. — Неужто я проиграл? Влюбился всё-таки в девчонку? А?

— Нет, дед, — выравниваю армию пешек на чёрно-белом поле. — Проиграл он.