До последнего солдата

– Для начала – относительно воинской славы. Коль уж вы затронули этот вопрос, то должны знать, что Украина дала миру так называемое «сечевое казачество», сотворив на своей земле один из самых могущественных и воинственных рыцарских орденов – Запорожскую Сечь. Во все века и во всех армиях – польской, русской, австрийской, германской – украинцы отличались особой воинственностью и дисциплиной. Так что в этом смысле украинский солдат ближе всего оказывается к германскому.

– Не удивлюсь, гауптштурмфюрер, узнав через какое-то время, что вы возглавили отряды украинских повстанцев, сражающихся за независимость от России.

– Вы даже не догадываетесь, какую прекрасную идею подсказываете мне, – задумчиво проговорил Штубер, опираясь руками о края замшелой бойницы. – Очевидно, я слишком много времени провел в стенах этой крепости, да в окрестных лесах, где все пропитано кровью и духом украинцев. А что касается их возможного предводителя Беркута… Стоп! – вдруг воскликнул фон Штубер. – Вы, Вартенбург, даже не догадываетесь, какую гениальную идею только что подали.

– Считаете, что его следует готовить к роли лидера украинских националистов?

– Именно к этой мысли вы меня сейчас подтолкнули. Хотя родился Беркут-Громов на Дальнем Востоке, однако происходит из древнего украинского казачьего рода, один из основателей которого оказался на Амуре вместе с казачьим полком, направленным туда царским правительством для охраны границы. К слову, настоящая фамилия его предка была Грим, то есть, в переводе с украинского, Гром.

– Что ж, при должной идеологической подготовке, ваше предложение может показаться такому человеку заманчивым.

– Для начала попытаемся определить расположение его новой партизанской базы и установить с ним хоть какой-то контакт.

– Насколько мне известно, это не первая ваша попытка. У вас с Беркутом давнишний рыцарский роман.

– Мои убийственно-рыцарские отношения с Беркутом – особая легенда этой войны, – сурово отреагировал Штубер. – Но я просил бы вас не касаться деталей. Истинную суть этих отношений вы уловите сразу же, как только отправитесь в лес, для участия в операции против группы Беркута. Там вы многое поймете. Если только удастся уцелеть.

10

Бой шел в каменистой ложбине, и последние метры Беркут с двенадцатью бойцами подкрадывался к ней, петляя между огромными валунами и пытаясь при этом выяснить, где тут свои, где чужие. И хотя в принципе капитан готов был к любым неожиданностям, но все же страшно удивился, услышав немецкую речь, доносящуюся прямо из-за гребня, на скате которого он залег.

По представлениям Андрея, здесь, со стороны хутора, позиции должна была удерживать рота Коруна. Однако на гребне он со своим «дегтярем» в руках появился в тот момент, когда взвод немцев прорвался по ложбине во фланг обороняющимся и начал обходить их, отрезая путь к косе, каменоломням, оттесняя все дальше, к правой оконечности полуострова, за крайней грядой которого довольно четко вырисовывались в утренней дымке густо поросшие ивами плавни.

Капитана и его бойцов немцы заметили слишком поздно, уже взбираясь по крутому склону, и группа Беркута, залегшая густой цепью, буквально смела их оттуда автоматно-пулеметным огнем. А потом, вместе с воспрянувшими духом бойцами роты Коруна, которые так и не смогли понять, откуда взялось это неожиданное подкрепление, упорно выбивали их из расщелин и из-за камней.

После пятнадцатиминутного боя немцы были вытеснены сначала из низины, затем из той части гряды, которую успели захватить, и снова отброшены на исходные позиции – в поросшую кустарником болотистую долину, посреди которой лишь кое-где, словно ростки гор, высились каменные островки-глыбы.

– Ну, чего опять землю нюхаете?! Чего нюхаете?! – нервничал старший лейтенант Корун, лежа в естественной чашеподобной воронке, на подстеленной кем-то из бойцов шинели.

– Не нюхаем, а закрепляемся, – огрызнулся кто-то из бойцов.

– «Дозакреплялись» уже, что немцы чуть было командира вашего в плен не взяли! – недовольно пробубнил старший лейтенант. – Вояки хреновы!

– Не хули нас, командир, скажи спасибо, что и так еще держимся. Другие, вон, давно побежали. Даже с того берега – побежали.

Еще час Глодов был ранен в бедро, и это после его ранения немцы прорвались в ущелье и зажали остатки роты на небольшом, почти ровном плато, обороняться на котором очень трудно. Ситуация действительно была сложной, и если бы не подоспел Беркут со своими бойцами, старлею пришлось бы то ли стреляться, то ли сдаваться в плен. Если только немцы захотели бы возиться с ним, раненым.

– Нужно было сразу же контратаковать! Как только они ворвались на склоны, – контратаковать, – все накалял себя Корун. – А сейчас преследовать. Преследовать, старшина Бодров!