До последнего солдата

«Метров двадцать, – прикинул Беркут. – При прорыве, когда плато оседлают немцы, проскочить их – с десяток бойцов потерять. Но все же это хоть какой-то вариант. На крайний случай».

– Эй, что за войско?! – услышал он властный голос Глодова, который шел метрах в десяти правее его. – Почему здесь? Встать! Приказ об отходе вас что?..

Лейтенант вдруг умолк. Беркут остановился, ожидая, чем кончится разговор с затаившимися в ложбине бойцами, но Глодов как-то странно молчал. Стоял к нему спиной, на краю ложбины, и молчал.

– Что там происходит? – встревожился комендант.

– Ой, не встанут они, браточки-командиры! – первым оценил ситуацию Сябрух. – Ой, не встанут! – И, спотыкаясь, падая на камни, поспешил к Глодову.

15

Картина, которая предстала перед Беркутом, была впечатляюще жуткой. На противоположном, почти идеально ровном склоне ложбины, в странных позах, но, словно в строю, плечо в плечо, полусидели-полулежали, опираясь на камни, красноармейцы – с рассеченными головами, с окровавленными, прошитыми пулеметными и автоматными очередями грудями, изуродованными лицами, растерзанными животами.

– Сколько их здесь, сержант? – тихо спросил Андрей, немного придя в себя.

– Вроде, двадцать три… Должно быть. Сам ведь и стаскивал их сюда.

– И все погибли сегодня?

– На рассвете. Старший лейтенант наш, видно, не понял, что произошло, не разобрался. Думал, немцы просто так, прорвались… И как только они сунулись сюда, он – «рота, в контратаку!». Мол, отбросить врага подальше. А куда его отбросишь, когда, вон, целые полки наши отходят? Зазря многие полегли, братки-командиры, зазря… Умнее надо бы воевать. Люди все-таки…

«А ведь с сорок первого учимся, – с горечью подумалось капитану. – В контратаку! В штыки! Во весь рост. И в лоб, обязательно в лоб. Тактика Гражданской. Учили-то нас на ее опыте. А тут армии и вооружение совершенно иные, тактики иные, война совершенно не та».

– Посмотри на них, и запомни, что говорит этот сержант, – обратился он к Глодову. – Нам с тобой это еще пригодится.

– Думаете, действительно пригодится?

– Как один из самых страшных уроков этой войны, – уверенно проговорил капитан. – Их нужно похоронить, сержант. Где хоронили тех, что в свое время штурмовали этот плацдарм?

– Дак туда дальше, в низинке, где сейчас немцы. Тут везде камень такой, что не вгрызешься. Но… здесь камень, а в плавнях болото, и топить их в болоте тоже вроде не по-людски получается.

– И все же, когда немцы отойдут, надо будет попытаться похоронить. Пока окончательно не рассвело, равнину можно проскочить.

Беркут еще раз окинул взглядом этот скорбный «строй» погибших, одел фуражку и уже не стал подходить к кромке плато, а направился к видневшемуся невдалеке сараю. Тому, первому, возле которого приказал забаррикадировать дорогу. Однако у ближайшей гряды, немного напоминавшей бревенчатое ограждение, наподобие тех, которыми древние русичи опоясывали свои городища, он вдруг обратил внимание на ущелье, в конце которого чернел вход.

Капитан сразу же спустился туда, вошел в небольшой грот и уже там обнаружил вход поменьше, который несомненно вел в штольню.

– Сюда один наш паренек опускался, братки-командиры, – снова возник рядом Сябрух. – Дак метров сто прошел, спичками себе присвечиваючи, а дальше страшновато стало, вернулся.

– Ход ведет в сторону косы?

– Да вроде бы туда, куда ж ему еще вести?

– А ты, сержант, рискнул бы пройти?

– Я? – замялся Сябрух. – Ну, если еще с кем-нибудь. Чтоб, значится, вдвоем… да по свечке в руки.

– Вот мой фонарик… И любого желающего – с собой. Спуститесь в каменоломню, и попытайтесь тщательно обследовать ее. Судя по всему, штольни здесь короткие. Но их нужно знать.

– А там, на краю, как сворачивать к плавням, еще одна дыра, – вмешался кто-то из солдат. – Аккурат к плавням и можно выйти.

– Вот вы, вдвоем с сержантом Сябрухом, и пройдете все подземелье. Только осторожно, не заблудитесь.

Беркут взглянул на часы. Немцы молчат уже сорок минут. Видно, капитан пока еще приходит в себя от счастья.

Перестрелки на том берегу то умолкали, то разгорались с новой силой, но теперь они уже явственно смещались влево, все дальше и дальше от косы.

«Значит, теснят наших, – понял он, – очищают берег. При фланговом ударе удерживать берег всегда труднее. Постоянная угроза того, что отрежут, прижмут к воде. Психология боя».

– Лейтенант, возьмете пятерых бойцов и через полчаса выдвинетесь к лощине, в которой лежат наши погибшие. Как только появятся немцы, имитируйте слабое сопротивление и, не растрачивая зазря боезапас, перебежками отходите к этой гряде. Отсюда уходите уже без стрельбы. Тем, что засели в сарае, тоже прикажите уйти. Вдруг кто-то из немцев заглянет туда. Их поход придется пересидеть в штольнях. Уверен, что, пройдя плато и не встретив сопротивления, немцы не сунутся на косу, повернут обратно.

– Вы слишком полагаетесь на этого фрица, на его «слово офицера».