До последнего вздоха

Враньё. Нихрена я себя не ругала. Встреча с Алексом изначально была для меня билетом в один конец.

— Чёртова гроза, — он поставил на стол рядом со мной свечу. Уже третью. Пламя ещё нескольких колыхалось по всей кухне, разбавляя темноту.

Поднеся к свече ладонь, я задержала её над огнём. На последних отголосках оргазма грохнуло с такой силой, что небо затрещало. Свет вырубился, и мы оказались в кромешной мгле.

— Сомнительная романтика, — задумчиво сказала я и сползла со стола.

Налив в ковш воду, Алекс зажёг газ и поставил его на плиту. Я вышла за рюкзаком. Сабина дала мне с собой еды, хотя сейчас было понятно, что этого она могла бы и не делать. Когда я вернулась, Алекс стоял, оперевшись задницей о раковину. Деревянные половицы под ногами жалобно заскрипели, выдавая мои шаги.

— И что мы будем с этим делать? – подала ему обручальное кольцо.

— Разве с этим нужно что-то делать? – не взяв его, он потянул меня за широкий ворот. – Утром нам придётся вернуться, Стэлла.

Подозревая это, я промолчала. Вода в ковше начала шуметь. Алекс подтянул меня ближе и перехватил за талию. Погладил по виску, по щеке с особенной чувственностью. Не нежность, не страсть.

— Доверься мне, Волчонок, — попросил он. Бархатный голос тронул невидимые струны души, живой водой окропил сердце.

— И что это подразумевает? – не сумела удержать язвительность. – Что я должна молчать и подчиняться?

Он невесело хмыкнул самым уголком рта. Свечи отбрасывали зловещие тени, делали черты лица Алекса по-дьявольски резкими. Можно было представить его отшельником, а этот дом – затерянным в глуши пристанищем, где я оказалась совершенно случайно. Это могло бы быть началом красивого романа… Но наш роман начался задолго до сегодняшней ночи. Алекс не был отшельником, я оказалась здесь не просто так. Да и сам дом находился не в такой уж непроходимой глуши.

— Именно, — всё тот же бархат. На мою язвительность он не отреагировал. – Питомник утыкан камерами, детка. Не давай мне повода вести себя с тобой по-скотски.

— Для этого повод тебе никогда не был нужен, — бросила и высвободилась из его рук. Выключила закипевшую воду. Положила кольцо рядом с пистолетом. Но только оно оказалось на столе, Алекс взял его и надел мне на палец.

— Утром снимешь, — выговорил ещё мрачнее, чем до этого. – В виде исключения.

Я сжала и разжала кулак. Огонёк свечи отражался в металле, камни блестели, а у меня было чувство, что что-то внутри встало на место.

— Как насчёт продолжения сомнительной романтики?

Алекс обнял меня. Потёрся подбородком о макушку. Прикрыв глаза, я вздохнула. Рука его соскользнула с моей талии на живот. Задрал свитер и положил ладонь на самый низ. Это было сильнее меня. Ничего не говоря, я прижала его руку теснее. Сама привалилась спиной к его груди.

— Прости меня, — мне в волосы.

— Сейчас я не готова говорить об этом, — заставила себя отойти от него. Его близость лишала меня последних сил сопротивляться запаху сандала и теплу. Власти, что Алекс имел надо мной.

Настаивать он не стал. Бросил в ковш горсть чая и взглядом указал на дверь. В коридоре накинул на меня тяжёлую, похожую на фуфайку куртку и отворил засов. Оставив за собой разрушения и ночь, буря неслась дальше. Дождь ещё хлестал, но гром звучал уже в отдалении. Алекс привлёк меня к себе. Моя кисть оказалась в плену его пальцев.

— Хороший чай, — подал он мне ковш. Я сделала глоток прямо из него.

— Если так посудить, романтика не такая и сомнительная. Или могла бы быть не такой сомнительной… — вздохнула, сделав ещё глоток.

Чай был крепкий и душистый, холодный воздух облизывал голые ноги, а на животе лежала ладонь мужчины, с которым мне не стоило даже разговаривать. Но я откинула голову на его плечо, слушая, как шумит дождь.

— Знаешь, Алекс… С тобой я чувствую себя суицидницей. Проще бы было пустить пулю не в тебя, а в себя. Только так этому пришёл бы конец. Слышишь? – затихла я. В ночи звучал вой. Протяжный, наполненный тоской и безнадёжным отчаянием. – Вот так и я буду выть, если тебя не станет. Каждую ночь, Алекс.

— Знаю, — отозвался он и повернул меня к себе лицом. – Думаешь, со мной по-другому?

Между нами повисло молчание. Простояв ещё немного, мы вернулись в дом. Света не было. Алекс зажёг ещё пару оплавленных свечей и разлил остатки чая по фужерам для шампанского. Я достала из рюкзака сыр и круглые шоколадные конфеты в красных, дымчато-голубых и золотистых обёртках. Они рассыпались по столу между подсвечниками. Блеск фольги напомнил мне вечер у камина. Не мне одной. Развернув конфету, Алекс поднёс её к моим губам. Провёл ею по нижней. Сам откусил половинку и провёл снова.

— Не надо, — я забрала шоколад из его пальцев. – Я не хочу делать вид, что всё в порядке.

— Я тоже. Но завтра будут камеры, Стэлла.

— Какая разница, если ты в любом случае скотина.

— Разница в том, что сегодня эта скотина имеет право тебя любить.

— А завтра? – пристальный взгляд ему в глаза. – Твоя любовь что, включается и выключается по щелчку пальцев? – подтвердила, щёлкнув средним и большим. – Мне бы так.

Гнев вырвался. Но на Алекса это не подействовало.