До прихода белого человека

«Шакалья гора», которая благодаря плоской вершине и обрывистым краям напоминает гигантский саркофаг, находится на том месте, где Лимпопо в 75 километрах к западу от города Мессины поворачивает к морю и образует колено. Вся местность вокруг усеяна обломками скал. Баобабы простирают к небу свои голые ветви. Жухлая желтизна хинного дерева предупреждает, что в долине гнездится малярия.

Буйный кустарник скрывал здесь ведущую к вершине потайную лестницу, о которой знали лишь немногие местные жители. Ступени ее были сделаны из деревянных брусьев и закреплены в отверстиях, вырубленных на узком крутом склоне скалы. Когда в 1932 г. первые исследователи поднялись по лестнице, поперечные балки давно уже истлели, и только отверстия в скале свидетельствовали о том, что когда-то на ее вершине жили люди. Уже вскарабкавшись наверх, исследователи поняли, какая опасность угрожала тем, кто совершал восхождение: на узкой платформе был сложен из обломков скалы своеобразный бруствер, державшийся только на равновесии. По-видимому, обитатели Мапунгубве соорудили его в расчете на то, что он обрушится на головы непрошеных посетителей.

Недавно прошедшая гроза размыла землю и избавила исследователей от длительных поисков. Вся почва здесь блестела от золота, повсюду валялись кольца, жемчуг, обломки тонких золотых пластин. Ученые просеяли сквозь москитную сетку около девяти тысяч тонн земли. Были найдены подставка для головы и сосуд из накладного золота, обломки китайского фарфора, глиняные сосуды, медные и железные орудия, подобные тем, какие находили в Зимбабве и какими еще и теперь пользуются банту.

Самыми ценными находками явились черепа и скелеты, раскопанные в одном захоронении. Исследование показало, что в период между 1200 и 1500 г. Мапунгубве было заселено народом, который физически был похож на бушменов или готтентотов. Но культура обитателей Мапунгубве родственна культуре банту, жителей Зимбабве, с которыми у них были дружеские отношения.

В апреле 1950 г. хранитель Национального парка Зимбабве С. Д. Сэндис осматривал развалины эллиптического строения. Он знал, что часто при свете факелов в развалинах можно заметить такое, чего не увидишь днем. И в самом деле, ему удалось разглядеть деревянные бруски, которые когда-то служили порогами внутренних переходов. Сэндис знал, что если удастся датировать возраст этих брусков, то можно будет определить и возраст стен. Он отправил кусок дерева в Чикаго и Лондон для радиокарбонного анализа.

Полученные результаты вызвали замешательство: они показали, что стены были построены не раньше чем в 471 и не позднее чем в 711 г.[41]. К этой эпохе относятся и первые достоверные сведения арабских путешественников о банту, населявших Восточную Африку.

ДЖОНКИ ПЛЫВУТ В АФРИКУ

Был седьмой месяц 12-го года Юн-ле, т. е. август 1414 г. по европейскому календарю. Весь Пекин с утра был на ногах. На улицах, ведущих к дворцу императора, украшенных гирляндами, лампочками и пестрыми флажками, тысячи людей ожидали появления посольства бенгальского короля Сайфуд-дина. Это было большим событием. Еще несколько дней назад гонцы доставили известие, что в подарок императору посольство везет животное, очень похожее на легендарного ци-линя.

Удары гонгов и глухие звуки маленьких ручных барабанов опережали послов Сайфуд-дина. Бенгальцы вели за собой на поводу жирафу. Всюду, где они проходили между рядами пекинцев, толпа в почтительном удивлении замолкала при виде невиданного пятнистого животного с тонкими ногами и непомерно длинной шеей. Еще никогда в Китае не случалось, чтобы ци-линь, символ совершенной добродетели и гармонии, шагал по земле. «Разумеется, никогда не было императора лучше, чем Юн-ле, — шептали друг другу китайцы. — Ци-линь облекается в плоть лишь тогда, когда император являет собой совершенство доброты и мудрости».

На протяжении многих веков китайские поэты слагали о ци-линь стихи, художники изображали его на картинах, философы не могли обойтись без него в своих рассуждениях. Появление в Китае похожей на ци-линя жирафы не оставило спокойным даже императора: он отправил знаменитого капитана Чжэн Хэ на поиски стран, где может обитать ци-линь.

Правда, предпринять путешествие императора заставило в первую очередь стремление китайского купечества завязать непосредственные связи с Африкой, с которой Китай уже с начала X в. поддерживал торговые сношения через Персию, Индию и прежде всего через арабов.