До прихода белого человека

В августе 1904 г. немецкие «ударные войска» с четырех сторон двинулись на гереро. Пулемет косил их ряды один за другим. После девяти дней бойни оставшиеся в живых вместе с семьями и стадами бежали в страшную, безводную пустыню Омахеке. Фон Трота двинулся вслед за ними и приказал занять немногие имевшиеся здесь источники воды. «Черные, — думал он, — не выдержат долгой и страшной смерти от жажды в пустыне и предпочтут наши пули». Шел месяц за месяцем, немецкие войска стали уже испытывать нетерпение, а гереро все не показывались. Но вот однажды из пустыни появились живые тени: скелеты женщин с едва дышавшими детьми на руках. Мужья отправили их, чтобы они нашли спасение в плену. Однако фон Трота был беспощаден: он заставил несчастных вернуться на верную гибель в пустыню. Вдогонку он послал новые войска. В книге «Наши колонии» рассказано, какое зрелище предстало их глазам: «В феврале следующего года колонна обер-лейтенанта графа Швейница, продвигаясь в песках, натолкнулась на следы бежавших гереро. Как сообщил граф Швейниц, земля была усеяна сотнями трупов домашних животных. Вырытые во многих местах ямы глубиной 15–20 метров свидетельствовали о том, что гереро безуспешно пытались найти здесь воду. Бегство явилось маршем смерти. Вслед за скотом гибли дети, женщины, старики».

Лишь немногим удалось пробиться через пустыню в Бечуаналенд. Среди спасшихся был и Самюэль Магареро.

В октябре 1904 г. Хендрик Витбой поднял восстание готтентотов. Они тоже щадили женщин, детей, миссионеров, англичан, буров и раненых неприятелей. Немецкие пулеметы уничтожали готтентотов так же беспощадно, как гереро. Но хотя их главные силы были разбиты, а Хендрик Витбой в 1905 г. умер от ран, отдельные группы вплоть до 1908 г. продолжали борьбу.

Немецкие «ударные войска» выполнили свою задачу «в полном объеме». Восемьдесят тысяч гереро и десять тысяч готтентотов были истреблены. Оставшихся в живых загнали в лагеря, поставлявшие рабочих немецким фермерам. В лагерях свирепствовали эпидемии.

Вскоре в Юго-Западной Африке воцарилась кладбищенская тишина.

ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ АПАРТХЕЙДА

Сердце Южно-Африканского Союза[55] — не Претория, где находится резиденция правительства, и не Кейптаун, где заседает парламент, а «золотой город» Йоханнесбург. Когда утром из густого тумана, укрывающего землю, поднимается солнце, горы, у подножия которых лежит Йоханнесбург, кажутся ослепительно белыми. Буры назвали их «грядой белых вод» — Витватерсранд. Сейчас окрестности Витватерсранда усеяны гигантскими отвалами горной породы желтого цвета. Земля повсюду взрыта, местами до глубины 3 тысяч метров.

Йоханнесбург стоит на золоте и обязан своим возникновением золоту. Этому городу немногим более семидесяти лет, и все эти годы блага цивилизации были доступны здесь лишь тремстам тысячам белых. Сотням тысяч африканцев отведены только трущобы, не имеющие себе равных в мире по грязи и нищете.

На самом Витватерсранде, где расположены золотоносные участки, колючая проволока со всех сторон ограждает рабочие поселки, напоминающие концентрационные лагеря. Вокруг патрулируют вооруженные автоматами часовые, на сторожевых вышках установлены пулеметы, направленные на африканских рабочих, которые за одну и ту же работу получают в десять раз меньше, чем белые.

Подобная дискриминация, попирающая все человеческие права, освящена законами страны, такими как закон о регистрации населения, изданный в 1950 г. правительством националистической партии Малана, закон о расселении по расовым группам и закон, предусматривающий жесточайшие кары за смешанные браки между белыми и черными. В соответствии с этими так называемыми правовыми нормами все население Южной Африки делится на четыре группы: лица европейского происхождения, метисы, африканцы банту и выходцы из Азии.

Специальные комиссии изучают строение фигуры человека, цвет его кожи и социальное положение, после чего правительственные учреждения решают, к какой группе населения следует его причислить. Тысячи людей в Южной Африке живут в постоянном страхе, что могут быть отнесены к нижестоящей группе. Это сопряжено с изменением места жительства — иногда не только квартала, но и города, — круга знакомых, школы, которую посещают дети. Жестокие кары ждут того, кто не соблюдает многочисленных ограничений под девизом «только для белых». Черных почти десять миллионов человек, белых — всего три миллиона.

В довершение расовой политики, которая может сравниться лишь с людоедской политикой нацистов, парламент Южно-Африканского Союза, состоящий из одних белых, принял так называемый закон о бантустанах[56]; он, по словам диктатора Фервурда, представляет собой апогей политики, направленной на полное разделение рас.

Еще несколько десятилетий назад был разработан план создания в стране особых резерватов для коренного населения с последующим превращением их в некие «автономные» государства в рамках Союза. Там, где сейчас в нищенских условиях живет четыре миллиона банту, должно быть поселено еще шесть миллионов человек.