До свадьбы заживет

А Тулькин там, по-моему, какой-то плакат приготовил, думает, наверно, что они вчера со мной сполна рассчитались. Но я-то помню, как я вчера дал всей пятернёй Сутулову по морде... Мешкову и Тулькину тоже, кажется, немного попало. Сейчас, как солнце начнёт поярче светить, так у Сутулова на щеках проявится отпечаток моей ладони, у меня, правда, тоже пожелтеет ладонь правой руки, но руку в крайнем случае можно держать в кармане, а щёку в карман не засунешь. И Лютатовский вылез. Интересно, о чём это они с Тулькиным сговариваются?.. Ну, если они только заденут Сашу с Таней, я им покажу...

– Знаешь что, – сказал вдруг Саша, быстро подбегая ко мне. – Мы тут с Таней посоветовались... ты это, – сказал Саша, почему-то краснея, – ты, пожалуй, не делай эту операцию... Ладно уж! Мы уж потерпим... твоё сходство с нами... то есть со мной. Таня сказала, что уж раз родились мы близнецами, то... – Саша замолчал, продолжая стоять совсем рядом со мной и стараясь не смотреть почему-то мне в лицо. Он сказал и стал чего-то ждать. Он думал, наверно, что я обрадуюсь, что мне не нужно приделывать к носу индейскую горбинку в духе Фенимора Купера и Сирано де Бержерака, но я почему-то не испытал от этого сообщения никакой радости. Мы помолчали ещё немного, и потом я спросил:

– А ещё она... говорила что-нибудь?

– Конечно, говорила, – сказал радостно Саша. – Она сказала, что это просто замечательно, что на свете есть такие мальчишки, как ты!

– Прямо так и сказала?

– Прямо так и сказала.

– А почему она так сказала? – спросил я.

– А потому что, она сказала, что если бы на свете все мальчишки были бы не такие, как ты, а такие, как я, – сказал Саша, – то Таня сказала, что тогда можно было бы просто умереть со скуки.

– Так и сказала?

– Честное слово!

– Так, может быть, она со мной пойдёт в кино? – спросил я Сашу. – Ты сходи... спроси её... раз она так сказала, – сказал я. Когда я так сказал, то в Сашу как будто молния ударила, и он даже как-то немного, по-моему, почернел. Потом он повернулся и, ничего не сказав, пошёл к Тане. И они о чём-то снова стали разговаривать.

Разговаривали они долго – за время их разговора Дерябин успел от своей дачи подойти к нашей, неся на плече свою музыкальную доску, которой он вчера дал мне по голове. От Тани ко мне Саша снова подбежал бегом и сказал:

– Я её спросил, – сказал Саша, – но она сказала, что в кино пойдёт со мной...

Потом мы ещё постояли немного молча. И Дерябин к нам почему-то подошёл, как будто он не дрался вчера с нами, и тоже постоял с нами молча.

– Извини, – сказал Саша, – а то мы опоздаем...

И он, не оглядываясь больше на меня, пошёл к Тане Кузовлевой и, подойдя к ней, снова стал о чём-то разговаривать. Тогда я тоже стал разговаривать с Дерябиным.

– Понимаешь, Дерябин, – сказал я, – вот какое дело пропадает...

– Какое? – спросил меня Дерябин.

– Государственной важности... Понимаешь, скажем, я и Саша... против Скотланд-Ярда. Они там задумывают что-то против нашей страны... Мы с Сашей едем туда, чтобы разузнать, что они там задумывают. Саша едет как Саша, в своём виде, как будто у него вообще нет брата, тем более близнеца, я туда еду с бородой, в седом парике. Там я это всё снимаю и превращаюсь в Сашиного близнеца. Мы живём в разных концах Лондона. Я сразу же начинаю разведывать, что они против нас задумали. Меня начинают подозревать в шпионаже. Однажды, когда я выхожу из дома, они идут за мной, чтобы не дать мне ничего разведать, но на самом деле из дома на этот раз вышел не я, а мой брат Саша, он просто идёт гулять по Лондону, и весь Скотланд-Ярд идёт за ним, а я в это время разведываю всё, что мне надо разведать... А теперь Таня, конечно, не отпустит Сашу в Лондон, – сказал я.

– Так ведь она и тебя могла не отпустить, – сказал Дерябин. Затем он понял, что это напоминание мне было неприятно, и добавил, чтобы обрадовать меня, наверно: – А Сутулов уже два часа умывается... И бороду забыл нацепить!..

Но даже и эта новость меня нисколько не обрадовала, я думал о том, что вообще-то Дерябин был прав: меня Таня тоже бы не отпустила, если бы... Но в это время Саша и Таня стали совсем удаляться от нашей дачи, и у меня сразу же пересохло во рту, я я перестал разговаривать. Я стал смотреть только на Таню и Сашу, а Дерябин, видно, всё смотрел на меня, потому что он вдруг спросил меня:

– Что с тобой?

И видно, со мной что-то произошло, иначе Дерябин не задал бы мне такой вопрос.

– Болит, – сказал я.

– Что болит? – спросил Дерябин.

– Не знаю, – сказал я.

– А где болит? – спросил Дерябин.

– Не знаю, – сказал я.

– Сейчас они будут уходить всё дальше, – сказал Дерябин.

– И чем они будут дальше уходить, тем у тебя будет болеть всё меньше и меньше...

Таня с Сашей как раз отошли уже на много шагов от берёзы, а мы с Дерябиным всё смотрели им вслед. То есть это я смотрел вслед Тане и Саше, а Дерябин всё смотрел то им вслед, то на меня.

– Всё меньше болит? – спросил меня Дерябин.

– Нет, – сказал я Дерябину честно. – Чем они уходят всё дальше, тем болит почему-то всё больше...