До тебя…

Она не зря вчера пыталась резюмировать ту информацию, что узнала. Выходил не совсем желанный результат. А ещё Настя абсолютно себя не чувствовала продажной сукой. Может, Зареченский врет? Не похоже. Тогда что…

Мысль оборвалась, потому что мужская рука более властно сжала грудь, и глухой стон раздался в области её затылка.

Миша просыпался. И ей надо как-то реагировать на подобное пробуждение.

Тут начиналось самое сложное, подходящее под фразу «и хочется, и колется, и мамка не велит».

Умом Настя понимала – ей необходимо подстраиваться под мужа. От него частично зависело её душевное состоянии и счастье в будущем. Если он её муж, значит, она его выбрала. Непонятно, какими руководствовалась понятиями, но она пошла за него замуж. Забеременела. И теперь ей надо сохранить брак.

Наверное…

Неуверенность и незнание убивали Анастасию, но что-то надо было делать, как-то выбираться из трясины, в которую она погрузилась в результате полученных травм.

Перевернуться с большим животом можно было только через спину. Настя, стараясь не размыкать мужских объятий, которые ей неожиданно показались приятными, перевернулась на спину, после чего аккуратно на другой бок. Михаил ещё спал. Или делал вид, разбираться она не стала. Настю больше интересовали собственные эмоции – девушка отважилась на эксперимент.

Она же должна понять… определиться… Одно дело – слышать, другое дело – понять.

Она несколько долгих мгновений всматривалась в красивое лицо мужчины. Во сне оно выглядело безмятежным. Брови не нахмурены, от уголков глаз и губ не убегают серьезные, зачастую насмешливые морщины. И он казался младше своих лет. Кстати, а сколько ему лет? Тут впору было заплакать, но Настя улыбнулась. Ничего, она верила, что память к ней вот-вот вернется, и она сможет дальше выстраивать свою жизнь, опираясь на собственные убеждения, а не на крохи информации, полученные от других.

Настя подняла руку и дотронулась до губ Михаила. Легко, чуть касаясь и ощущая его дыхание.

– Что ты делаешь?

Глаза он не открыл.

Значит, притворяется.

Настя, продолжая улыбаться, наигранно грозно, но с пониженной интонацией сказала:

– Делай вид, что ты и дальше спишь, хорошо, Миша?

Ей показалось или он с трудом подавил смешок?

– Ладно.

Она не ожидала, что он согласится. Что ж… Спасибо. И Настя продолжила. Она пыталась для себя понять, нравится ли ей прикасаться к этому красавчику, который вальяжно обнимал её полночи, и у которого наблюдался утренний стояк.

Этот стояк она очень хорошо прочувствовала. И, помня вчерашние слова мужа о необходимости разрядки, пыталась решить, что делать.

Она жена – раз.

Они разводятся – два.

Но спят в одной постели – три.

Три абсолютно несовместимых факта.

Её пальцы очертили мужской подбородок с легкой щетиной. Колется. Но прикасаться приятно. И подбородок волевой.

Далее шея. Тоже крепкая, видно, что Миша серьезно занимается спортом. При мысли о спорте, что-то тоскливо-щемящее колыхнулась в груди, но Настя подавила порыв. Не сейчас.

Спускаемся ниже. Плечи. Господи, какие же шикарные плечи у её мужа.

– Потрясающе, – она не удержалась и прокомментировала вслух.

– Хммм… Что именно?

Её взгляд снова метнулся к лицу Зареченского, тот по-прежнему выполнял её просьбу и лежал с закрытыми глазами.

– Твои плечи. Они у тебя от природы такие широкие или ты раскачал их?

– Странные вещи тебе интересуют с утра, милая.

За его ироничную «милую» захотелось треснуть по этим самым плечам, но Настя сдержала порыв. Пусть иронизирует, от неё не убудет.

– Решу, что пятьдесят на пятьдесят. Идем дальше.

Она говорила для себя. Произнося вслух, ей было проще сформулировать мысль и зацепиться за неё.

Грудная клетка так же не могла оставить Настю равнодушной, и девушка с легким удивлением отметила, что у неё у самой участилось сердцебиение. Кстати, у мужа тоже. Она распластала ладонь на теплой коже и двигала ей по упругим мышцам, снова спускаясь к прокаченному животу. Блин, ни единого намёка на жировую складку! Напротив, отчетливо прорисовывались кубики, точно Зареченский был не акулой бизнеса, а той самой моделью для спортивных журналов.

Когда её ладонь дотронулась до жестких, курчавых волос, темной дорожкой убегающей под боксеры, мышцы живота дернулись.

– Дальше, Настя.

Он не просил, в отличии от неё – требовал.

Настя и самой хотелось «дальше».

Скинув покрывало, девушка сглотнула, запоздало отметив, что во рту у неё образовалась самая настоящая Сахара. Она не ошиблась – утренний стояк предстал во всей красе, и четко вырисовывался через хлопковую ткань мужских трусов. И тут природа не обидела Зареченского, про такое мужское достоинство принято говорить «большой и толстый».

Настя снова сглотнула.

Эх, была не была…

Ей же надо определиться со своим отношением к физической стороны их якобы распадающегося брака?

Её ладонь накрыла член Михаила и погладила. Реакция мужа не заставила себя долго ждать – послышался приглушенный стон, вырвавшийся через плотно сомкнутые губы. Настя даже не посмотрела в сторону мужского лица. Вроде бы сам Михаил пока лежит тихо, руки не распускает – её всё устраивало.