Добердо

А куда девался Хусар? Он провожал арестованного Богдановича. Сволочь этот Богданович.

«Какая мерзость!» — думаю я машинально, но не чувствую никакого возмущения. В мозгу сверлит одна мысль: «Опередить, опередить…»

Автомобиль остановился перед особняком. Из раскрывшихся ворот выбежало несколько человек.

— Эрцгерцог еще спит.

Идем по усыпанной гравием дорожке. На веранде нас встречает знакомый хромой капитан, адъютант эрцгерцога. Полковник Хруна докладывает, что имеет важное сообщение и должен лично говорить с эрцгерцогом. Пока Хруна вел переговоры с адъютантом, Лантош тихо спросил меня:

— Что случилось? Я ничего не понимаю.

— Господин капитан читал мое донесение? — холодно спросил я.

— Ах, вот в чем дело! — по губам Лантоша скользнула презрительная улыбка. — Играем в панику?

Он повернулся и хотел уйти, но полковник, оторвавшись от разговора, остановил его:

— Я не отпускал вас, господин капитан.

— На одну минуту, господин полковник.

— Ни на одну секунду, — сухо ответил Хруна и, отвернувшись, продолжал тихий разговор с адъютантом эрцгерцога.

Хромой гусар вначале слушал рассеянно, потом лицо его стало внимательным и напряженным. Выхватил записную книжку, что-то пишет, подчеркивает. Нервно стучит своей палкой. Они сидят в креслах. Я вижу затылок полковника и временами возбужденное лицо капитана.

— Неслыханно! — доносится иногда. — Невероятно!..

Встали. Гусар поворачивается к нам:

— Прошу вас, господа, немного подождать. — И скрывается за дверью.

Мы ждем. Хруна хочет закурить, я даю ему огонь. Стоящий рядом Лантош тоже вынимает сигарету, угощает меня, но я не предлагаю ему огня.

— Скажите, господин капитан, что это за тип работает у вас в канцелярии?

— Богданович?

— Ну да, ваш капрал. Откуда вы его взяли?

— Богданович — бывший обер-лейтенант, господин полковник, разжалован перед войной. Работает у меня уже три месяца. Но позвольте узнать, в чем, собственно говоря, дело? — вызывающе спрашивает Лантош.

— Капитан Лантош, я вас уже несколько раз предупреждал, чтобы вы держали служебные дела в порядке. Это чудовищно — то, что вы допустили.

— Я?

— Да, вы. Если бы господин лейтенант не приехал сегодня по собственной инициативе, в результате вашей халатности эрцгерцог мог подвергнуться смертельной опасности.

Лицо Лантоша поминутно меняется, его высокомерие тает на глазах. Полковник поворачивается к нему спиной и углубляется в лежащую на круглом столике карту.

Эрцгерцог принял нас в одиннадцать часов. В час дня кончилось совещание.

…Полковник окинул взглядом окружающих, как бы призывая их к тишине, и веско, подчеркивая каждое слово, суммирует результаты совещания.

— Положение, господа, ясно. После потери Монте-дей-Сэй-Бузи итальянцы предприняли наступление по всему фронту, но вскоре убедились, что все их попытки вернуть потерянную высоту не приводят к желаемому результату. Именно поэтому, ознакомившись с донесением господина лейтенанта Матраи и сопоставив данные наблюдения с гидрогеологической картой высоты, мы можем смело сказать, что опасность, о которой сигнализирует господин лейтенант Матраи, вполне реальна. Господин лейтенант Матраи поступил совершенно правильно, когда, увидев преступное бездействие своего непосредственного начальства, решил обойти его и предупредить высшее командование. Лейтенант Матраи знал о том, что его королевское высочество собирается на высоту Монте-дей-Сэй-Бузи, желая лично выразить свою благодарность героическому десятому батальону. Ни бригада, ни капитан Лантош не передали командованию армии письменные донесения лейтенанта Матраи. Поэтому мы должны признать действия лейтенанта Матраи образцом офицерской честности и преданности его королевскому высочеству эрцгерцогу, а к остальным вынуждены применить самые строгие меры.

Полковник посмотрел на сидящего во главе стола эрцгерцога. Тот одобрительно кивнул.

— Но только в том случае, если будет доказано, что высоте действительно угрожала опасность.

— Ваше королевское высочество слишком снисходительно к тем, кто осмелился подвергнуть неслыханной опасности вашу драгоценную жизнь, — резко ответил полковник.

Я сижу справа от эрцгерцога. От него струится запах тонких мужских духов. Все сидящие за столом чисто выбриты, пестреют разноцветными орденами и лентами.

Я несколько раз безуспешно порываюсь получить слово. Я хочу напомнить этим господам, что речь идет не только об эрцгерцоге, а прежде всего о жизни восьмисот человек солдат и офицеров, которые вчера еще были героями фронта, а завтра могут взлететь на воздух, если…

— Для определения действительного положения капитан Лантош отправится на передовую линию и проверит правильность данных лейтенанта Матраи, а полковник Хруна не позже чем через двадцать четыре часа доложит обо всем заместителю главнокомандующего господину генерал-полковнику Фонкачу.

Двадцать четыре часа! А как же батальон?.. Но никто не обращает внимания на мою растерянность и оцепенение. Эрцгерцог встал.