Доблесть воина

Не то чтобы Сергей Иванович считал, что это равная замена, но выбор у него и впрямь был невелик. Жить он будет только в том случае, если уговорит Курэя убраться восвояси. А так… днем позже, днем раньше… В конце концов, он неплохо пожил, и рискнуть собой ради сотен белгородцев…

И он согласился. Выторговав право оставить при себе оружие.

Тоже, конечно, искушение для большого хана. Оружие и бронь Сергея Ивановича можно было обменять по весу на удвоенное количество золота. Но, опять-таки, если город падет, оно всё равно достанется хану. А при оружии у него появляется возможность умереть не жертвой, а воином. А уж на полминуты полноценного боя его должно хватить.

Заложников связали и оставили под стеной. Если что, их в два счета истыкают стрелами.

А Духареву даже коня предоставили. И неплохого.

Реку перешли без проблем. Ни дождей, ни снега давно не было, так что вода в самом глубоком месте не доставала коню до брюха.

Через обширный печенежский лагерь к шатру большого хана Сергея Ивановича сопровождали элитные воины. Судя по экипировке.

А сам ханский шатер оказался Духареву знаком. Походный шатер византийского полководца, магистра Варды Склира. Русы взяли его, когда разбили ромеев во Фракии. Святославу он нравился – легкий. Курэю же наверняка больше по вкусу то, что он целиком из раскрашенного китайского шелка. За годы, прошедшие со времен гибели Святослава на острове Хорса, шатер порядком обтрепался и уже не казался таким роскошным. Следовательно, хан поставил его не просто так, а чтобы напомнить Сергею Ивановичу: «Ты не забыл, что это я убил Святослава? Я и тебя… почти».

Так и оказалось.

– А, мертвец!

Большой хан развалился на подушках с чашей в одной руке и плетью в другой. Плетью он постукивал по сапогу замершего рядом телохранителя. Еще один, массивный, ростом с Духарева, с обнаженной саблей, сопел сбоку. Пугал.

– Там не было живых, на том острове, – сказал Курэй. – Вы все умерли. И ты тоже.

Сказано было по-ромейски.

Теперь Духарев уже не сомневался, что на Русь Курэй пошел не по собственной инициативе. Вернее, по собственной, но с подачи секретной службы Палатия. Языком своих нанимателей большой хан владел недурно.

– Тебя это опечалит, хан, но я пока что не чувствую себя мертвым. – Сергей Иванович поискал взглядом, куда можно присесть, не нашел и уселся прямо на кошму.

Это снижало возможности самообороны, но Духарев вдруг успокоился. Чуйка подсказывала: великий хан не собирается его убивать. Во всяком случае сразу.

Курэю такое поведение гостя не понравилось. Плевать. Это игра не во взаимное уважение, а в «кто кого».

И показывать слабину в начале разговора категорически нельзя.

У горожан оставалось дня три от силы.

Правда, в доме Духарева хранилась еще пара мешков муки и полупудовый бочонок меда. Кое-что он все-таки приберег. Однако, если разделить это на всех горожан, получится сущая ерунда. Потом – все. А если не делить, то они могут продержаться еще неделю. Но одной только собственной гридью стены всё равно не удержать. Единственный выход – убедить эту старую сволочь, что припасов в городе полно.

– Живой, значит? Думаешь, возможность убить тебя еще один раз меня печалит? – Хан отхлебнул из чаши, рыгнул. В шатре завоняло скисшим молоком. – Сдай мне город, Серегей. Всё равно вас слишком мало, чтобы удержать его.

– Что ж ты тогда его не берешь?

– Не беру, потому что не хочу, – произнес Курэй с подчеркнутым безразличием. – Пока не хочу.

– А мог бы, – согласился Сергей Иванович. – И я знаю, почему ты не хочешь его брать. Потому что ты попытался. Вас много, а нас мало. Но твои люди не умеют брать такие города. Ты попытался и потерял немало воинов. И потеряешь еще больше. Когда ты войдешь в Белгород, у тебя станет еще меньше людей. Я думаю, это хорошая цена за мою жизнь… За наши жизни. Меня она устраивает. А тебя, думаю, нет. Оставить треть орды под стенами города, в котором даже нечем подкормиться.

– Вот сейчас ты верно сказал! – встрепенулся Курэй. – Подкормиться у вас нечем. Совсем нечем. Вы, русы, успели построить очень крепкие стены. И очень крепкие ворота, разбить которые непросто. У вас просторные дома, в которых собрано много добра, большие амбары… – проговорил большой хан почти ласково. И вдруг рявкнул, звонко щелкнув плетью по сапогу телохранителя: – Ваши амбары пусты, рус! Ни зерна, ни муки! Ничего! Вы не успели! А я успел, и вся ваша еда досталась мне! – откинувшись на подушки, хан самодовольно поглядел на Духарева. – Большой обоз. Твой обоз, верно? Очень кстати, Серегей. Мы кормимся от него уже двадцать дней. Слышишь, рус? Вашим зерном мы кормим лошадей! А своих лошадей вы уже съели. Скоро начнете есть друг друга, и тогда отличные ворота в ваш неприступный город откроются сами. Никто из моих людей не умрет. А твоих мы продадим. Но не тебя. Ты слишком стар и слишком горд, чтоб стать хорошим рабом. Так что тебя я убью. Но не просто убью, а так, чтобы ты снова не ожил. У меня хорошие шаманы. Они позаботятся о том, чтобы ты, колдун, больше не вернулся в мир живых.