Добрая фея короля Карла

– Я буду поблизости, Карл, – шепнул на ухо верный друг. – Если тебя начнут избивать, беги ко мне, так и быть, я приму удары на себя.

Жанна была удивлена: супруг никогда не приходил днем в ее апартаменты. Что же случилось? Тяжелее известия, что пришло из Лондона, ничего быть не могло; их сын чувствовал себя прекрасно и играл на лугу со сверстниками, неподалеку от дворца. Уж не война ли? Но муж не морщил лоб, не опускал взгляд, а на губах играла приветливая, чуть смущенная улыбка. Значит, дело не в этом. В чем же? Она махнула рукой фрейлинам; одна за другой те заторопились к дверям.

Карл, подойдя, долго и не мигая смотрел на жену, словно не веря своим глазам. И в самом деле… Он вдруг увидел довольно миловидную женщину, которая, лучезарно улыбаясь, глядела на него. До сих пор он отчего-то не замечал, как она хороша; причиной тому были пресловутые «дьявольские отметины». Теперь они исчезли; в свете солнечного луча лицо Жанны сияло белизной, щеки алели, в ушах ярко горели жемчужины с изумрудами, выше лба искрилась всеми цветами радуги диадема из самоцветов, а глаза излучали тепло и радость, к которой примешивалось любопытство.

Время шло, а Карл все не раскрывал рта, с трудом веря в очевидное. Как! Вот эта женщина, сидящая в кресле с высокой спинкой, эта красавица, точно сошедшая с полотна Апеллеса или ожившая под резцом Мирона, – и есть его жена?.. Черт возьми, где были все это время его глаза? Как он мог этого не видеть? Непростительная слепота! Проглядеть бриллиант среди десятков других, менее драгоценных камней! Словно пеленой застлало взор. Гастон не ошибся: перед ним сидела сама Афродита во плоти! Одно омрачало картину: маленькая поперечная складка на лбу. Но это от скверных дум: Жанну терзала мысль об измене мужа с бывшей фавориткой. Так подумал Карл и решил, что положит этому конец, помирив соперниц, а заодно выскажет то, что давно уже следовало бы…

– Мадам, я вас не узнаю, – произнес он и, склонившись, поцеловал руку жене.

– С каких это пор мы перешли на «вы»? – все так же пытливо глядела она на него. – Остается лишь догадываться, чем это вызвано.

– И чем же, по-вашему?

– Свое блюдо всегда кажется менее вкусным, нежели у соседа, однако стоит приправить его специями, как получается все наоборот.

– Хорошо, что нашелся искусный повар и устранил недостаток.

– О да, Карл, я очень благодарна вашей сестре. Если бы ей не случилось однажды оказаться на рынке и встретить там монаха… Я уже посылала за ним, но Мария наотрез отказывается идти, уверяя, что не сможет его узнать: на нем был капюшон.

– Мадам, даже не будь на нем капюшона, и даже будь он безносый или слепой, Мария все равно не смогла бы его разыскать.

– Не смогла бы? – Лицо Жанны выражало искреннее недоумение. – Но отчего же?

– Оттого что никакого монаха она не встречала. Она вообще понятия не имеет, где этот рынок.

– Как… – растерянно пробормотала супруга. – Она, значит, там не была?.. Но кто же тогда видел этого монаха?

– Никто.

Жанна захлопала глазами.

– Что с вами, Карл, вам нездоровится? Быть может, позвать врача?

– Я совершенно здоров, мадам.

– Тогда объясните мне, в чем дело, ведь вы своими ушами слышали рассказ Марии. Что же, по-вашему, она сказала неправду?

– Правда сокрыта столь глубоко, что она сочла нужным не открывать ее.

Жанна плохо понимала супруга, это читалось на ее лице.

– Но ведь наш ребенок выздоровел, а я избавилась от треклятой напасти. Не хотите ли вы сказать, что монахи оказались правы, приписывая чудодейственное исцеление мощам святого Дионисия?

– Церковь не имеет никакого отношения к выздоровлению нашего сына и к вашему сказочному преображению. Вы правильно сделали, что не поверили святым отцам.

– Значит, и в самом деле помогли те бальзамы и настои, которые дала Мария?

– Именно так, и в этом я усматриваю великое искусство и заботу о нашем сыне и о вас, мадам.

– Но ведь не сама же Мария изготовила эти лечебные средства?

– Разумеется, нет. Их дала ей одна женщина.

Жанна поднялась. Пытливый взгляд застыл на лице мужа.

– Женщина? Что за новости! Кто же это?

– Кем бы она ни оказалась, мне не хотелось бы вызвать у вас взрыв негодования.

– Вот еще! С чего вы взяли, будто я рассержусь? Скорее наоборот, Карл! Я осыплю эту женщину золотом и предложу ей свою дружбу, поскольку она проявила усердие в таком деле; она может оказаться весьма полезной и в дальнейшем. Вероятно, она из простого сословия, коли вы не хотите назвать ее имя? Быть может, из горожан?

– Нет.

– Тогда это жена или дочь какого-нибудь землепашца, рыбака или охотника?

– Тоже нет.

– Кто же тогда эта добрая фея? Уж не колдунья ли? О знатных дамах я не упоминаю.

– И напрасно: эта дама дворянского происхождения, у нее свой замок, слуги, она вдова.

Супруга схватила мужа за руку; в глазах ее плясали искры жгучего интереса.

– Скажи же, Карл, не томи меня больше! Назови ее имя, и мы тотчас отправимся к ней в гости. Я обещаю этой даме свое покровительство и буду считать ее в числе своих лучших друзей.

Карл еще немного помедлил, держа в памяти напутствия Гастона.

– Если так, Жанна, поклянись в том, что сказала!