Добрая фея короля Карла

Гастон вернулся к детям.

– Дядя, – взяла его за руку Агнесса, – а ты еще не говорил с Аселеном, чтобы он не приставал к Эльзе?

– Аселен? – с удивлением посмотрел на нее Гастон. – Кто это?

– Новый поваренок; управитель замка – его дядя.

– Он такой нахальный, – поддержал сестру Готье, – пристает ко всем женщинам, а за Эльзой прямо по пятам ходит. Она от него и так и этак, а он продолжает волочиться за ней.

– Волочиться? За Эльзой? – В глазах Гастона загорелись недобрые огоньки. – Поваренок по имени Аселен?

– Он даже сюда заходит, стоит и ухмыляется себе.

– Сюда?!

– Эльза прогоняет его, а он сидит и смотрит на нее. Они с кормилицей уже не раз выпроваживали его отсюда.

Летгарда поспешила прибавить:

– Она тут на прогулку отправилась, а этот прыщ – за ней. Уж не знаю, как там было, только вернулась она одна, а следом и он – с шишкой на лбу и лицо в крови. Видать, недурно она его отходила, помнить будет.

– Вот оно что! Ухажер, значит? Где искать его?

– Где же ему быть, как не у кастрюль?

Гастон, повернувшись, стремительно направился к двери.

– Дай ему хорошенько, дядя! – крикнул вдогонку Готье. – Поддай под зад!

– Пойдем посмотрим! – схватила его за руку сестра.

И они побежали вслед за дядей.

Кухонный персонал на миг онемел, застыв в забавных позах, точно заколдованный: рыцарь пришел к ним! Сам брат хозяйки замка!

Гастон оглядел их всех.

– Который тут Аселен?

И устремил взгляд на главного повара. Тот указал рукой. Гастон подошел, громыхая каблуками сапог, и, ухватив поваренка за ухо, от души крутанул рукой. Аселен вскрикнул от боли.

– Как ты смел, паршивец, домогаться Эльзы, гувернантки детей моей сестры? Кто тебе позволил? Знаешь, что я могу сделать с тобой за такие выходки?

– Ай-ай! – вопил поваренок, извиваясь ужом. – Пустите, мне больно!

– Будет еще больнее, когда я отрежу тебе ухо тупым ножом, а за ним и другое. Ты понял меня? Ты меня понял, селадон? – И Гастон снова крутнул ухо.

– Понял, понял! – зачастил незадачливый ловелас, тщетно пытаясь вырваться. – Да отпустите же меня, я больше не буду, клянусь чем угодно!

Гастон убрал руку.

– Упаси тебя бог забыть свою клятву, пройдоха; вслед за ушами полетит на сковороду и твой нос, а когда жаркое будет готово, я заставлю тебя его сожрать. Запомни это, молокосос!

Никто не шевельнулся. Так и стояли все, в страхе глазея, с раскрытыми ртами и тем, что у кого было в руках. Мельком глянув на них, Гастон направился к двери. Поваренок схватил со стола нож и кинулся следом, собираясь ударить в спину. Одна из женщин вскрикнула, выронив из рук сито. Взглянув на нее, рыцарь резко обернулся:

– Ах, шельма!

И наотмашь, тыльной стороной руки влепил неудачливому племяннику управляющего увесистую пощечину. Аселен от удара развернулся, выронив нож. Гастон, сожалея, что нет плетки, мигом выхватил меч и плашмя ударил по тому месту, куда и упал взгляд, – по заду. Обоюдоострое лезвие как бритвой вспороло штаны по ширине клинка.

– Ай!.. – в ужасе вскричал поваренок, схватившись ладонями за ягодицы.

Пальцы были в крови. Аселен заревел от отчаяния и боли и закрутился волчком, пытаясь разглядеть, что творилось у него ниже спины.

– Это тебе небольшой урок, дабы не забывал встречи со мной. Захочешь сесть – живо вспомнишь. А в следующий раз, если до тебя не дойдет, я не стану бить плашмя, я просто развалю тебя надвое, как колоду.

И, бросив меч в ножны, Гастон ушел.

Аселен, держась руками за ягодицы, со злостью поглядел ему вслед и сплюнул кровью:

– Проболталась-таки, негодная! Ну подожди, я тебе еще устрою…

– Остепенись! – зыкнул на него повар. – Как бы она тебе не устроила. Зря, что ли, люди говорят, церковники за ней гонялись? Ведьму усмотрели! А они, брат, такие, слуги сатаны: не успеешь глазом моргнуть, как она тебя в козла обратит либо лишит мужской силы.

– Ведьма, говоришь? – прошипел Аселен, зло поджав губы и криво усмехнувшись. – Ну так она поплатится за это… и за дружка своего тоже.

Глава 12 В гостях у нечистой силы

Они тронулись в путь рано поутру с таким расчетом, чтобы к вечеру попасть в Париж. В город въехали уже в сумерках, через ворота Сент-Оноре. Гастону был хорошо известен постоялый двор на углу улицы Дешаржёр; там они и остановились. Оставалось еще время до тушения огней, и Эльзе захотелось немного побродить по улицам, поглазеть. Она давно не была в столице; все стало вдруг незнакомым, чужим, словно она никогда и не жила в Париже. Покосившиеся дома с коническими крышами, стрельчатые арки, подворотни, под закрытыми ставнями окнами грязь… Но долго ходить они не стали: вышли на улицу Феронри, направились вниз по Бурдонэ, через полторы сотни шагов снова повернули и оказались на улице Шап, в конце которой находился постоялый двор «Бедро красотки» с соответствующей вывеской. Эльза не выпускала руки спутника.

– В этом квартале я никогда не была и заблудилась бы одна. Как люди не плутают?

– Привыкли, – повел плечом Гастон. – Но чужаку, сама знаешь, приходится нелегко даже днем: поди узнай, на какой улице стоишь? Хорошо, если кто-то мелом написал на стене первого дома.