Добрая фея короля Карла

Во дворце Сен-Поль еще не все было готово к приему венценосных особ – то тут, то там велись отделочные работы. Однако здесь уже можно было жить, и двор обосновался в западной части дворца, ближе к церкви. Сейчас здесь всего две улицы: с запада – Сен-Поль, с востока – Пти-мюс (Petit muce). Эта, восточная, оказалась вскоре весьма капризной особой – то так ей нравится, то этак. Пройдет всего десять лет, и она захочет называться по-иному: Pute musse, еще через шесть лет – Putimuce, спустя двенадцать лет – Putimusse. Только в XVI веке она наконец успокоится, приобретя то название, которое мучительно искала почти два столетия: Petit musc (Маленький мускус). Стоило из-за такого имени не давать покоя ни себе ни людям, к тому же не на шутку цапаться из-за этого с монахами, желавшими дать привереде название их аббатства.

Но это в будущем, как и строительство этого огромного ансамбля, который называли «городом в городе». Пока что церковь и отель с севера замыкала Сент-Антуанская дорога, а с юга – тропа шириной в пять футов. Очень скоро эту тропу замостят булыжником, и она станет переулком Сен-Поль. При Карле VII к югу от этого переулка возведут новый дворец, который получит название Королевский, а при Людовике XI с запада появится трехэтажный, с башнями по бокам, с воротами в ограде, окруженный садами отель Королевы (Hotel de la Reine). К северу от него – церковь Сен-Поль, построенная в полуготическом стиле при Людовике VII, так называемая Королевская церковь; левее – кладбище, существующее здесь с VII столетия. Старый отель переименуют в дворец Дофина. Между ним и кладбищем появится улица Сады Сен-Поль, а с юга всю эту огромную резиденцию замкнет улица Львы Сен-Поль (позднее «Львы» заменят на «Нев»). Название это она получит от зверинца южнее особняка Королевы. Королевский дворец соединят со старым отелем три галереи (Славы, Чести и Победы) на уровне второго этажа; под ними – арочный проход (собственно, это и есть переулок Сен-Поль).

Ныне же городская стена только еще строится, так что отель находится в предместье; к северо-западу от него – редкие домики, за ними – болота до самого Тампля, слева – город, справа – будущая Бастилия.

Не имеет смысла описывать убранство нынешнего дворца, покоев короля, королевы, министров и т. д. И без того ясно: дворец королевский и все здесь дышит великолепием. Важнее – проследовать по галерее Пяти Лестниц и очутиться в покоях обер-церемониймейстера Буало де Персеня. К нему только что вошли Бюси и Лоррис. У окна, облокотившись на подоконник, сидел Ги де Тюдель, рыцарь на службе у Жана II, бургундец; между нами – тот еще негодяй, при Пуатье первым покинул поле боя.

Персень отослал слуг, которые никак не могли расставить мебель сообразно вкусу хозяина: тому трудно было угодить. Бывший камергер, а вслед за ним бывший главный распорядитель двора при Жане II бесцеремонно уселись на диване. Первым заговорил Лоррис:

– Чем больше я думаю об этом деле, тем больше склонен предполагать, что имеет место преступление.

– Вы о чем? – воззрился на него Персень. – Впрочем, догадываюсь – о кончине Жана Второго.

– Все это кажется мне загадочным: внезапный отъезд Марии Анжуйской в Булонь на поклонение Богоматери, бегство ее супруга, возвращение короля в Лондон и, наконец, его скоропостижная смерть, окутанная тайной.

– Тайной? – Персень сел на стул напротив дивана. – Что заставляет вас так думать?

– Подозрение в том, что короля отравили. Кому-то это было на руку.

– Хм! Кому-то… Регенту, кому же еще, раз вы предполагаете отравление. Но я, признаться, не вижу оснований думать так же. Ведь король умер в Лондоне, а не в Париже; говорят, к тому же болел. Кому это в Тауэре могла прийти в голову мысль отравить пленника! С ним были только его советники. Его друзья, черт побери! Какая же им выгода?..

– Выгоду с этого поимели другие, тоже друзья, только регента. Понимаете вы теперь?

– Нет, не понимаю. Каким образом они могли оказаться в Лондоне? Да еще и умудрились при этом на глазах у советников отравить короля, их благодетеля!

– Ни один из друзей Карла не появлялся в Лондоне, Персень!

– Не появлялся? Отчего же тогда умер Жан Второй? Уж не намерены ли вы обвинить в его смерти Эдуарда Третьего?

– Никоим образом. Короля убили здесь, в Париже, и я не вижу иного объяснения его кончины.

Персень, чуть повернув голову, покосился на собеседника, словно сомневаясь в здравости его рассудка. Потом перевел взгляд:

– И вы, Бюси, думаете так же?

– А вам, Персень, как я вижу, все это не кажется загадочным. Ну еще бы, ведь вы ничего не потеряли. Но это пока. Как знать, не переведет ли вас на днях король Карл из обер-церемониймейстеров в гардеробщики.

– Меня? В гардеробщики?!

– Почему бы и нет? А ваше место займет один из друзей короля, скажем, Ла Ривьер. Не верите? Возьмите, к примеру, меня. Я был великим камергером при покойном государе, мне подчинялись камердинеры, цирюльники, меблировщики… вся королевская обслуга; я отвечал за трапезу короля, за его финансы, следил за снабжением двора; а сейчас…