Добрая фея короля Карла

– Нет! Постой же, Мария! – удержал ее за руку Людовик. – Ты не можешь так уйти.

– Не могу? – Она резко повернулась к нему, всем своим видом выражая протест. – Кто же это помешает мне?

– Я не отпущу тебя! Ведь ты сама говорила, что нам пора иметь детей. Так зачем тогда ты приезжала?

– Чтобы увезти тебя отсюда! Но я ошиблась. Оказалось, ты меня совсем не любишь.

– Да люблю же, черт подери! Какие вы, бабы, все твердолобые, у вас на уме только одно, ничто иное вас не заботит, вы думаете только о себе и своей любви, остальное пусть катится к чертям! Но у мужчин другие взгляды на жизнь, они дорожат своей честью, и если мужчина дал слово…

– Вот и оставайся здесь со своим словом и шлюхами, которых поставляет тебе английский король. А-а, теперь я поняла, что тебя здесь держит! Еще бы, твою постель всегда есть кому погреть, в то время как в моих простынях вот уже три года гуляют январские ветры.

– Перестань, Мария! Ты же знаешь, что это не так, к чему говорить неправду.

– Так докажи мне, что я оказалась неправа.

– Доказать? Но как?

– Бежим сейчас же отсюда! Немедленно! Я так хочу! Во имя нашей любви, нашей семьи… детей, которые у нас будут!

– Но, Мария… рыцарское слово…

– Да пропади оно пропадом, твое слово! Кому ты его давал? Королю Эдуарду? Хорош супруг – нашел себе приятеля в стане врагов отечества! Кому еще? Епископу? Так пойди поцелуйся с ним, а заодно помоги избавиться от мышей, ведьма составит тебе компанию. Остались шлюхи. Получается, это им ты давал слово? Тогда чего оно стоит? Цена ему – жалкий денье! Отчего тогда ты за него цепляешься? Какую власть имеет над тобой это дурацкое слово, которое грозит зачеркнуть нашу любовь?

– Мария…

– А я надеялась, что проведу с тобой время приятно и с пользой.

– Мария…

– А для тебя слово оказалось дороже меня.

– Это не так, клянусь…

– Клянись своим потаскухам! Прощай же! И не жди меня больше к себе в гости. Мне все равно, сколько ты тут просидишь в обнимку со своим словом. Похоже, однако, тебе не скоро удастся вернуться: король собрал только часть выкупа, остальное усердно поглощают развлечения и его шлюхи; попроси его, и он поделится с тобой.

И супруга, вырвавшись, сделала уже несколько шагов, но Людовик догнал ее, обнял – холодную – и горячо заговорил без мысли об отступлении:

– Пусть будет так, как ты хочешь, Мария.

Она сразу оживилась; глаза заблестели:

– Как хотим этого мы, Луи!

– Я все для тебя сделаю!

– Для нас, супруг мой!

– Конечно же, любовь моя!

– И ты не отступишь, не дашь воли сомнениям?

– Нет! Я не хочу тебя терять.

– Не передумаешь и не вспомнишь больше о слове? Поклянись же!

– Клянусь тебе! Я все обдумал. Я отомщу отцу за свое позорное заключение. Узнав о моем бегстве, Эдуард потребует у приятеля, чтобы тот вернулся. Так пусть плывет в свой Тауэр, это даже хорошо: двор перестанет лицезреть физиономию этого глупца. И чем дольше не будет собран выкуп, тем лучше.

– Берегись, муж мой! Мы вернемся в Париж, и тебе предстоит тягостный разговор с отцом.

– Я ему не затычка, чтобы затыкать мною дыры! Пусть знает, что отныне ему не удастся вертеть сыном, как ему вздумается.

– Я рада слышать это, Луи! Теперь ты говоришь как любящий муж, а не безвольный сын.

– И ты не уедешь, Мария? Не оставишь меня здесь одного?

– Как же я могу уехать, если я люблю! И в доказательство я тотчас отведу тебя в укромное место, где нам никто не помешает.

– Неплохо, черт возьми! А дальше?

– Мы убежим!

– Но епископ! Ведь меня охраняют, и только он имеет право позволить нам уединиться.

– Идем же к нему, мы должны его уговорить. Смотри, он уже с беспокойством поглядывает в нашу сторону.

– Да, но куда же мы… когда он отпустит нас?

– Туда. – Мария указала рукой на деревянный двухэтажный дом в начале улицы Святого Бенедикта. – Совсем недавно там жил каноник церкви Святого Дамиана, ныне дом необитаем и ждет нас.

– Ждет нас? Но как тебе удалось?..

– Ах, доверься мне. Идем же.

Но епископ, как и предполагал Людовик, ни в какую не соглашался на просьбу молодых супругов. Мало того, услышав об этом, он пришел в ужас и вытянул руку в сторону собора:

– И это на глазах у матери Иисуса Христа! Допустимо ли такое святотатство? Что скажет Сын, увидев это с высот небесной обители своей?

Людовик попытался, по обыкновению, решительно возразить, но Мария остановила его движением руки, высказав это возражение в более мягкой форме:

– Сын лишь улыбнулся, услышав дозволение на это Матери, а она дала свое согласие, кивнув в ответ на нашу просьбу. Это случилось в храме, перед входом в часовню. Вы разве не видели этого, ваше преосвященство? Куда же вы тогда смотрели?

– На лик Богородицы, куда же еще! – выкатил глаза епископ.

– Так вы должны были видеть ее легкий кивок.

– Он мог относиться к чему угодно, не обязательно к вашей просьбе.

– А ее Сын? Ведь и Он и Дух Святой едва зримо витали в воздухе над гробом матери Его, и оба дали нам свое милостивое дозволение. Помните, как у монахов едва не потухли свечи? Вы стояли рядом и не могли этого не заметить.

– Действительно, припоминаю… – собрал морщины на лбу епископ Кале.