Добриллион

В первый раз Пол при разбеге делал слишком длинные и тяжелые шаги, как будто все еще был в сапогах. Прыжок вышел короткий. Он приземлился двумя ногами сразу, как в лужу, чтобы разбрызгать как можно больше.

– После каждого прыжка нужно сметать песок обратно в яму, – заметил Вегард.

Пол взглянул на метлу и песок. Он привык, что вода из лужи стекает обратно сама собой. Но с песком все иначе. Пол, конечно, запросто мог поколотить Вегарда – тот был худой как спичка. Но вместо этого Пол взялся за метлу. Школьный двор охватила непривычная тишина. Пол явно держал метлу в руках впервые. Но никто не смеялся. Когда он закончил сметать песок, он захотел прыгнуть еще.

– Попробуй шагать покороче, – посоветовал Вегард.

– Ладно, – сказал Пол.

На этот раз он бежал быстрее. Он обнаружил, что у кроссовок нет ограничения скорости – они не мешают бежать, как сапоги, а помогают.

– Приземляйся ногами вперед. Туловище полетит следом по инерции, – крикнул Вегард, как бывалый тренер.

Пола несли вперед деньги Франка и мамы. Франк надеялся, что кроссовки – подходящая обувь для прыжков. Что они совершили хорошую покупку.

Полу все еще не хватало скорости. Когда он приземлялся, он шлепался попой в песок.

И оставлял на нем отпечаток.

Пол-жопой-в-пол.

– Еще разок? – спросил Вегард.

– Ага! – ответил Пол.

В почтовом ящике лежало письмо. На конверте от руки было написано мамино имя. Оно было похоже на письма с просьбой о помощи, которых Франк повидал уже немало. Он вскрыл его. В конверте лежала фотография нескольких сопливых ребятишек. Их было шестеро. Они были сняты на фоне новенькой машины. На обороте фотографии было написано только одно слово: «Спасибо!».

Войдя в дом, Франк выбросил письмо в мусорку.

И не стал рассказывать о нем маме.

Пахло нашатырем – значит, был четверг. Мама была в хорошем настроении. Видимо, криворукое семейство снова начало мусорить, как раньше, и у нее опять было много работы. Пока они обедали едой навынос, мама рассказала, что старшая дочь Лампун поступила в университет у себя на родине. Не у всех есть такая возможность. А все потому, что Лампун отправила домой деньги. Стоя за прилавком, она рассказывала эту новость, и по лицу ее катились слезы радости.

Франк не ответил. А может быть, он сказал:

– Нам это ничего не даст. Это не остановит то, что мы начали.

Мама ответила, делая ударение на каждом слове:

– Мне надоело! Мы ничего не начинали, и останавливать нечего!

– Скажи это Баклуше, – ответил Франк. – Или Денисе, у нее попа до сих пор болит!

В тот день Франк с мамой больше не разговаривал. Даже спокойной ночи не пожелал.

На следующий день они общались скуповато и суховато. Когда мама вышла из туалета, Франк сказал:

– Ты ведь много пила на пляже на юге – воду и кофе, так?

– И что? – не поняла мама.

– Но в туалет ходила редко.

– Что?

– Ты ходила в море?

– В смысле?

– Когда ты заходила в воду на две минуты, а потом снова выходила, ты там писала?

– Это еще что за вопрос? – рассердилась мама.

– Это не туалет. Это море, – сказал Франк. – Ты не можешь плевать на все только потому, что ты миллионерша.

Когда мама убирала из гостиной засохшее растение в горшке, Франк сказал:

– С меня хватит. Ты была права.

– В чем? – уточнила мама.

– В том, что ты говорила про комнатное растение.

– И что я про него говорила?

– Говорила, что я похож на комнатное растение.

Мама опустила глаза на засохший цветок. Она плохо ухаживала за ним и мало поливала.

– Ну ты и нытик, – заявила она.

Перед сном они немного посмотрели телевизор. По всем каналам люди были очень заняты игрой в гольф, теннис или покер, строительством домов с бассейном на крыше или катанием на американских горках. Мама выключила телевизор. Они молча смотрели в черный экран и видели в нем себя, сидящих на разных концах дивана. Мама спросила тихо, почти шепотом:

– У меня не очень хорошо получается быть миллионершей?

– Не очень, – ответил Франк, тоже тихо.

– Так продолжаться не может.

– Не может, – подтвердил Франк.

– Я просто хотела как лучше.

– Я тоже.

– И я не хочу тебя избаловать, – сказала она.

– Я не избалуюсь.

– Обещаешь?

– Да.

Мама долго сидела и смотрела в стену. В шкафу у нее висело летнее платье.

Часы на стене вели обратный отсчет. Они висели в спортзале над шведской стенкой, и красные цифры показывали, что до нуля осталось всего пять минут. Зал был набит битком. Магазин закрылся. Почтальон ушел на перерыв. Учителя собрали свои классы. Посреди зала стоял завхоз и кричал, что их слишком много: существуют нормы, ограничивающие количество людей, которые могут собираться в спортзале одновременно. Если, к примеру, начнется пожар, отвечать за всех будет он. «Как минимум двадцать человек должны выйти», – крикнул он. Такая уж у него работа.

– Я вообще раньше всех пришел! – ответили все.