Добро пожаловать домой (СИ)

Глаза цвета горького черного кофе, наконец, опускаются на меня. В них насмешка. Не такая, какой постоянно пользуюсь я сам. Она теплая и искренняя. Я так не умею. А ты ждёшь. Это ты виноват. Я ещё не знаю, что такого ты сделал, но уже никогда тебя не прощу. Но это потом. А пока…

- Добро пожаловать домой, Билл.

Глава 13.

Глава 13.

Что для вас семейный ужин? Вот каким должен идеальный вечер в кругу самых близких и родных?

Свечи, детский смех, тихим матом скрипящий под тяжестью блюд, тарелок и прочей посуды, стол, сильный, смелый и уверенный отец, с гордостью смотрящий на чад и с любовью – на жену – прекрасную, любящую и заботливую маму, освещающую мир вокруг теплом своей души?

Ну, можно сказать, что вечер у нас прошел примерно так же.

Мы уничтожили кухню. Сожгли половину купленных продуктов в попытке придумать и приготовить что-нибудь совершенно новое и уникальное (И, вряд ли, съедобное). Споры, крики, мат и звонкий смех. Каждый хотел добавить в блюдо что-нибудь, по его мнению, непременно вкусное и просто необходимое (Селедка, как начинка для торта. Как вам, не хило, да?).

Измазались все и во всем, что попадалось под руки (Только Билла никто ни в чем не мазал, его так, просто, от души, посыпали мукой). Маленькое, ограниченное пространство и три крепких мужских тела, постоянно бьюще-пинающе-толкающих друг друга (клянусь, Гео меня даже укусил один раз!). Четвертое тело тоже было, но настолько мелкое и юркое, что, непонятно как, умудрялось сновать по всей кухне, никого при этом не задевая. В прочем, заботливые друзья тоже этому способствовали, а я…

А я сволочь, как всегда, потому что чуть ли не лапал его. Но безумно довольная собой сволочь, замечу! Да-да, завидуйте, у*бки, мне можно то, что вам нельзя. Друзья завидовали, непонимающе косились на нас с Биллом, но помалкивали.

В итоге, когда шедевр кулинарии, состоящий из абсолютно несовместимых продуктов, благополучно сгорел всем нам во спасение (Сомневаюсь, что попробовав его, мы жили бы долго и счастливо. Скорее, мучительно, мало и в обнимку с фаянсовым другом), а желудки урчали, ворчали и требовали к себе внимания, во мне проснулся злобный дядечка-маньяк.

Поймав мой взгляд, гипнотизировавший маленький такой ножичек (да-да, тот самый, для разделки мяса, что мне так полюбился), Билл как-то нервно вздрогнул, почесав пластырь на шее. Двум Г, поинтересовавшимся ранее: «а это откуда?», он сообщил, что порезался, когда брился. Я-то тупо заржал, а вот парней конкретно переклинило.

- Рановато тебе ещё бриться, Билли, расти на твоем лице пока ничего не собирается. Или это ты промахнулся, когда ножки полировал? – не смог я сдержаться. (Каюсь, стыдно. Хотя, нет, вру. Не стыдно.)

После моих слов подкидыш возмущенно надул щеки, а мы все втроем заржали, уже не сдерживаясь.

А теперь, поглядывая на ножичек, Билл перекрыл мне к нему дорогу и, упираясь ладонями в спину, вытолкал меня из кухни, прокричав затем парням, что, пока они там втроем будут оценивать и устранять ущерб после готовки, я закажу пиццу. Други мои в очередной раз за сегодняшний день удивленно переглянулись, но спорить не стали, принявшись убираться, благоразумно оставляя все назревшие вопросы на потом.

Но и потом поговорить не удалось.

Отмывшись, я заказал пиццу. Ребята к тому моменту закончили с уборкой, и тоже с завистью поглядывали в сторону ванной (куда я впихнул Билла), ожидая своей очереди.

Георг вещал о том, как они клево оторвались с Густом, в тот самый вечер, что мы с подкидышем провели в тишине гостиной. Следы как раз-таки их отрыва ещё утром были видны на злобном, сонном и почти пох*истически взирающем на мир фэйсе Шеффера, который сейчас прожигал меня глазами, явно пытаясь обратить внимание на свою плотную фигуру.

Обломись, Густав, уверен, ты хочешь поговорить о чем-то серьезном. О Билле. О том, что он лично мне не сказал сегодня ни одного слова. О бинтах на его руках. О его боязни прикосновений, и о том, что на меня эта фобия не распространяется. Я не знаю, почему! Отъ*битесь.. .

Георг рассказывает уже о своих похождениях, подвигах, какую цыпочку он подцепил в новом клубе, и что они с ней там вытворяли. Мимолетом делаю себе заметку, что надо бы и самому как-нибудь в клуб завалиться, а Густав смущается, ворчит под нос что-то про расфантазировавшихся кобелей.

- Завидуй молча! - (Эй, это моя фраза!).

- Зря ты так, Гео. Может, парень просто ценит таинство и святость уединения. Это ещё не значит, что он девственник, как бы упорно ты в этом всех не убеждал.

Ну вот, стоило подать голос, как сразу стал врагом народа. Ха, что, теперь мои косточки начнем перемывать? Давай-давай. Расскажи мне о моих мальчиках, Георг. Не удивляюсь, что тебе известно больше о тех, с кем я сплю, чем мне. Ты хоть говорил с некоторыми из них, а я таким не утруждаюсь. Я их просто трахаю.