Добро пожаловать в реальный мир

– Бог ты мой, Эван, это же певичка из пивнушки. Эстрадная самодеятельность! Такое ни за что не отобьется.

– Смотри, уведет ее у тебя из-под носа Стивен Коулдвелл, – подначил друга Эван. Насколько он знал Руперта, тот ни за что не допустит, чтобы ему перебежал дорогу другой такой же искатель дарований.

Руперт, забеспокоившись, прикусил губу.

– Так и быть, я на нее взгляну.

Эван спрятал свою скупую улыбку.

– И еще, у нее есть племянник, – продолжил он. – Я тебе о нем уже говорил.

– Мне показалось, ты говорил о сыне.

– Еще один прокол Эвана Дейвида.

– Надеюсь, у тебя не войдет в привычку то и дело тупить? – съязвил Руперт. – Прежде ты слыл очень даже славным смышленым парнем. Ну разве что малость несдержанным.

– Сын, племянник – какая разница! Короче, он болен, и мне хотелось бы перевести деньги, чтобы его вылечили. Скажи ей, что, сколько бы это ни стоило, все медицинские расходы будут погашены. Я заплачу за все, что ему ни потребуется. Просто скажи ей. Обязательно ей это передай.

Эвану казалось, это единственное, что способно как-то помирить его с Ферн. В его понимании это был жест, ясно дающий ей понять, что он по-прежнему очень сильно ее любит. К тому же, может быть, он и сам отчасти облегчит свои страдания, если ему удастся спасти хотя бы одного больного ребенка. Понятно, это был не главный мотив его действий – просто своим прямолинейным и деятельным мужским умом он решил сделать попутно и доброе дело.

– Любовь порой подвигает на очень странные поступки.

– Тоже мне, открыл Америку, – пробурчал Эван.

– Все ж таки я впишу в твой ежедневник дату свадьбы, чтоб мне провалиться. – Руперт снова направился было к столу, но почти сразу остановился и оглянулся на друга: – Послушай, ты сам-то ясно понимаешь, что делаешь?

– Руперт, оставь свои нотации и сделай как я сказал, – ворчливо отрезал Эван. – Порой ты забываешь, что это я тебя нанимаю.

– О! Вот и наш сварливый друг, – улыбнулся Руперт и потер ладони. – Ну слава богу! А то я уже испугался, что тебя потерял. Будем надеяться, что и вся прочая твоя жизнь вскоре снова вернется в нормальное русло.

Однако Эван понимал, что его жизнь по-любому уже слишком далеко отклонилась от этого нормального прежнего русла.

Глава 60

По пути в больницу, куда я еду навестить папу, снова звоню Карлу. И опять бодрый голос робота предлагает мне оставить ему голосовое сообщение, что я послушно и делаю.

– Здорово, Карлос! Ты, часом, не смылся из страны? – говорю я в трубку как можно бодрее и радостнее. – А то я уже о тебе беспокоюсь. Забегу сейчас повидать маму, потом еду к отцу в больницу. Уже десять утра. Ты где, ленивый паршивец?

После этого держу путь в сторону Эустон-роуд.

Карл вполне может быть еще в постели. Сейчас совсем не его время дня. Хотя на самом деле даже не знаю, когда бывает это «его время». Какая-то часть его существа всегда не прочь поваляться где-нибудь в уютном гамаке. Карла нередко посещают грандиозные замыслы, но, как правило, он слишком ленив, чтобы спустить ноги на землю и пойти воплощать их в реальность. Первый раз, когда мне довелось увидеть его по-настоящему чем-то одержимым, – это когда Карл заявился ко мне с этой своей идеей насчет «Минуты славы». Это лишний раз показывает, что глубоко внутри в нем таки скрываются честолюбивые амбиции – раз уж он способен порой себя мобилизовать.

Потом я подумала, что он мог с утра пораньше сдернуть куда-нибудь за завтраком – может, уже даже несет мне какие-нибудь свежеиспеченные вкусности. Но Карл и тут меня удивил, не появившись. По крайней мере, надеюсь, что с ним все в порядке.

Когда я заскакиваю к маме в газетную лавку, она вовсю работает за стойкой. Терпеливо дождавшись, пока она полюбезничает с каждым своим покупателем, отсчитает сдачу и поправит разложенные газеты, я подхожу к ней.

– Привет, Ферн. – Наклонившись над стопкой Daily Mails, матушка быстро целует меня в щеку. Мама всех нас безумно любит, просто она не любительница слащавых проявлений чувств. – Каким ветром сюда, детка?

– Да я вот тут подумала, что ты, возможно, захочешь знать новости насчет папы. – Я еще не сообщала ей, что произошло. И, честно говоря, чем меньше подробностей она узнает о моей роли в том, что папа угодил в больницу, тем лучше – не то хорошая взбучка мне гарантирована. Вся информация насчет папиного инфаркта (или, как он выражается, «сердечко шальнуло») идет к матери через брата.

– Джо сказал, он хорошо себя чувствует, – отвечает мама, продолжая ворошить газеты. От типографской краски подушечки пальцев у нее почерневшие – но в целом очень даже ухоженные ручки.

– Да, хорошо. – Я набираю воздуха и говорю: – Мам, он зовет тебя.

Единственная ее реакция на мои слова – это приподнятая с легкой иронией бровь. Не представляю, что мама хочет этим сказать, хотя и подозреваю, что ничего хорошего.

– Ты ведь даже у больницы-то не появилась, – говорю я даже с большим укором, чем следовало бы.

На что, опустив сложенные руки на конторку, мама совершенно спокойно спрашивает:

– А ты уверена, что он не придуривается опять?

– Теперь уж точно взаправду, – качаю головой.