Добро с кулаками (СИ)

- Позиция нищебродов, лузеров и неудачников, - парировала Олюшка. Не сошлись Соломон Израилевич с Олюшкой во мнении как воспитывать и растить ребёнка, и, слава Богу. Понял Соломон Израилевич: не будет счастья ребёнку в этой семье. Однако вляпался Соломон Израилевич в другом. В другом погорел и приобрёл печальный жизненный опыт. До свадьбы была у Соломона Израилевича в наследство полученная однокомнатная квартира на Солянке недалеко от Москворецкой набережной. Там собственно и жили первые полгода. А ещё была у Соломона Израилевича дача в Жуковке, небольшой уютный домик на четырёх сотках. Ведь хотелось, чтобы всё как у всех, по-людски, так сказать. Из лучших побуждений действовал Соломон Израилевич, детишек завести опять же планировал в начале. Вот и продал всё недвижимое имущество с целью увеличения жилплощади. А на дачу мы заработаем, будет у нас ещё дача лучше прежней. Размышлял Соломон Израилевич и купил просторную двух комнатную недалеко от Бабушкинской. Но мало того что купил, так еще с супругой заехал да на равных правах прописались. Вот такой вот добрейшей души человек был Соломон Израилевич в возрасте Христа. Но, к сожалению, не прошли притирку отношения, не выдержали так сказать испытания бытом. Не получилось, попробовав вместе соль и сахар, даже стать друзьями. С разных планет оказались Соломон Израилевич и Олюшка. Из разных измерений даже! Столичная жизнь со временем окончательно испортила и без того неидеальную Олюшку. За прошедшие восемь лет Олюшка изрядно раздобрела и подурнела, ещё больше утратила меру и человечность. Раскидала по столичным клубам и кабакам остатки совести. Вместо житейской мудрости с годами приобрела бестактный эгоизм вместе с хабальством и какой-то чёрной ушлостью. Прониклась ненавистью и неуважением к супругу в такой степени, что однажды предложила тому съехать.

Благородным и воспитанным человеком слыл Соломон Израилевич, однако, благородным и воспитанным не до такой степени. И в свою очередь Соломон Израилевич предложил съехать Олюшке. Тут выяснилось ужасное: что из просторной Московской квартиры по линии метро, Олюшку никаким калачом не выманить. Палкой не выбить, ни за какие коврижки и только вперёд ногами. Начался новый этап совместной семейной жизни. На дверях, ведущих в комнаты, после пропажи месячной получки появились замки, словно в коммунальной квартире. И вот в один прекрасный день, Соломон Израилевич полностью снял благоверную с довольствия. При этом урезан был и рацион. Олюшка естественно заявила, что так этого не оставит. Что Соломон Израилевич за это ответит и ответит по-крупному. Что место ему на помойке и там он очень скоро и пропишется. Что и на без того рогатой голове Соломона Израилевича в скором времени появятся новые ответвления. И не стала Олюшка откладывать угрозы в долгий ящик. Кушать, веселится, гулять с подружками, выпивать ведь на что-то надо. И вот однажды придя домой, уставший с работы увидел Соломон Израилевич в коридоре, чьи-то ботинки сорок седьмого размера. На вешалке висела куртка, а в углу коридора стояла большая сумка. Из Олюшкиной половины раздавались голоса, а на кухне что-то шипело, скворчало и вкусно пахло. Бабах - сюрпризец. Сперва Соломон Израилевич подумал, что это так, гость какой-то или знакомый и, уйдя к себе в комнату, занялся своими делами. Время шло стрелки часов показывали одиннадцать, а гость тот, судя по всему уходить, не торопился. Напротив, Олюшка со своим гостем перекочевала на кухню. И вот уже как час с небольшим с кухни слышались весёлые голоса и хихиканье. Лопнуло терпение у Соломона Израилевича где-то к половине двенадцатого, когда услышал он такую фразу от уже подогретой своей благоверной в свой же адрес.

- Вот видишь! Сидит себе в своей комнате и носа не кажет. Тряпка, я же говорила! - веселилась подпитая Олюшка.

Соломон Израилевич резко встал. Резко же вышел и из комнаты своей. Увидел вот что. Сидела Олюшка за кухонным столиком в обществе молодого человека, определённо моложе её самой. Сидели и дружно выпивали, не менее дружно закусывали да общались. Человек молодой был высок и крепок, с наглой физиономией. Более ничем особо не выделялся, хотя было заметно, что вроде как бы ни местный.

- Что здесь происходит? - сжав зубы, сухо спросил Соломон Израилевич.

- Ты что ослеп? Сам не видишь? Ужинаем! Параллельно роман крутим. Кстати знакомься - это мой парень Эдик. Он будет у меня жить, - отвечала, усмехаясь Олюшка.

- Ага, как же! Знаешь, как называется жилище североамериканских индейцев? Фиг вам! Молодой человек попрошу на выход или я вызываю полицию, - раздражённо отвечал Соломон Израилевич.

- Сиди Эдик! Сиди! Ничего он тебе не сделает. Кого хочу того и пускаю на свою половину. Нет, ну ты только посмотри на него. Я же тебе говорила, теперь сам видишь кто это.

Подвыпивший Эдик до этого растерянно и немного исподлобья смотревший на Соломона Израилевича, но в беседу не вмешивающийся, неожиданно оживился и сделал следующее предложение: