Доброе имя

Брыкины уходят. Входит Тамара Филипповна.

Тамара Филипповна. Акопов просил передать вам полосу.

Черданский(посмотрев на часы). Пятьдесят пять минут просокращал! Академик! (Возвращает полосу.) Отнесите редактору.

Тамара Филипповна не уходит.

Ну, что такое с вами?

Тамара Филипповна(возмущенно). Они хотят, чтобы я училась.

Черданский. Кто — они?

Тамара Филипповна. Местком. Они хотят, чтобы я училась в кружке истории СССР.

Черданский. Давно пора. Всем надо учиться. Говорят, что даже мне и то надо учиться.

Тамара Филипповна. Я в свое время, слава богу, учила историю.

Черданский. Не ту историю и не так учили. Несчастья этим ограничиваются?

Тамара Филипповна. Я буду заниматься в одном кружке с буфетчицей Лизой.

Черданский. Смотрите, не отстаньте от нее, она — женщина сообразительная.

Тамара Филипповна. Вы смеетесь надо мной вместо того, чтобы помочь.

Черданский. А как? Попросить освободить вас от кружка в связи с тем, что вы моя четвероюродная сестрица? Учтите, хоть вы мне действительно десятая вода на киселе, у нас все равно не любят семейственности.

Тамара Филипповна(гордо). Я обратилась к вам как к своему руководителю.

Черданский. Ну что ж, как руководитель советую вам приносить домой одни пятерки. (После паузы.) Идите к редактору, а то из-за наших родственных воспоминаний газета опоздает.

Входит Дорохов.

Дорохов. Где же акоповский материал?

Черданский(зло взглянув на Тамару Филипповну и почти вырвав из ее рук полосу). Вот, уже сокращенный и прочитанный мною.

Дорохов, не садясь, наклоняется над столом и подписывает полосу. Черданский отдает ее Тамаре Филипповне, и та уходит.

Дорохов(садясь в кресло у стола). Ну что ж, полосы я в общих чертах прочел, правки после тебя у меня почти не было…

Черданский. Вы же не правщик, а редактор. Мы должны вам давать все в таком виде, чтобы вам и хотелось что-нибудь поправить, да нечего было.

Дорохов. Да… Вообще все без перемен. Только фото замени! Я это пока снял. Согласился с Брыкиным. (Встретив взгляд Черданского.) А то бы он у меня до утра сидел — доказывал! Потом еще вернемся к этому вопросу. (После молчания, полувопросительно.) На чистые полосы надо будет еще раз все-таки взглянуть. Когда они будут?

Черданский(взглянув на часы). Все четыре — через два часа.

Дорохов(томясь желанием уйти). Хотя они, в общем, почти без правки.

Черданский(помогая ему). А лучше ехали бы вы домой, Антон Андреевич, вид у вас, честно говоря, неважный, усталый.

Дорохов. Да, сердце что-то покалывает.

Черданский. А если что, так, я, как позавчера, позвоню вам домой, посоветуюсь.

Дорохов(нерешительно). Думаешь, домой мне поехать?

Черданский. А, конечно, чего же? Когда руководитель спокоен и людям доверяет, — они тоже свое дело делают спокойно и без ошибок. Из-за этого и люблю с вами работать.

Дорохов. Ну, положим, я не такой уж чай с сахаром. Бывает, что и перцу подсыплю! (Пауза.) Ладно, уговорил, пойду. (Строго.) Но если что — немедленно звони… или присылай машину. И сам будь повнимательней.

Черданский. Можно подумать, что я вас когда-нибудь подводил!

Дорохов. Подводить, в общем, не подводил, но случись что, в конце концов ответственность вся на мне! (Пауза.) Как у тебя с этими письмами по фельетону? Крылова приходила сегодня, жаловалась, что ты до сих пор не разобрался.

Черданский. Через неделю, самое большое — две разберусь полностью.

Дорохов. А пока, что видно?

Черданский. Пока видно, что мы в основном правы. Может быть, есть отдельные неточные детали.

Дорохов. Детали, говоришь?

Черданский. Мелкие. Не меняющие сути дела. Не будем же мы из-за того, что у склочника пять пуговиц на рубашке, а мы написали шесть, извиняться перед ним. Такие извинения только подорвут авторитет газеты.

Дорохов. Да… авторитет газеты — это… (Поднимает вверх палец, показывая, как высок этот авторитет.)

Черданский. Вот именно.