Доброе имя

Андрюшин(дрогнувшим голосом). Товарищ Черданский!

Черданский. Что еще?

Андрюшин. Только не бросайте меня теперь на полдороге. Вы не знаете, какой это страшный человек. Он меня и так почти сжил со свету. Да разве меня одного! Весь институт от него стонет! Лучше б уж вы этот фельетон не печатали, чем теперь отступать. Лучше б я тихо уехал от него подальше, к черту на кулички. Если вы ему только палец дадите — вам-то что, а меня он живым в землю закопает! Товарищ Черданский, я же к вам пришел с надеждой на защиту! Просто умоляю вас…

Входит Брыкин — невысокий, коренастый, в синем шевиотовом костюме, чуть коротковатом ему.

Брыкин. Николаю Борисовичу привет на боевом посту.

Черданский. Петру Петровичу! (Выходит из-за стола, жмет руку Брыкину.)

Санников. Нам можно идти?

Черданский. Действуйте. Потом зайдете ко мне.

Санников и Андрюшин уходят.

Черданский. А мы уж тут было начали прорабатывать тебя — зажился замредактора в командировке, использует служебное положение в связи с хорошей погодой. Вместо недели — целых десять дней!

Брыкин. Ничего не попишешь. Зато в пяти районах весь наличный парк перед уборочной проверил. Теперь очки не вотрут нам, как в прошлом году. Что сегодня в номере идет?

Черданский. Посмотри сам, проще будет.

Брыкин(просматривает полосы). Здорово ты чувствуешь технику газетного дела! Всегда у тебя полосы какой-то особенно нарядный вид имеют.

Черданский. На том стоим. Когда приехал-то?

Брыкин. Да прямо с машины. Сейчас домой поеду. (Смеется.) Попался! Решил сначала в газету заскочить, а навстречу — моя Татьяна. Увидела меня, ну и, конечно…

Черданский. Досталось?

Брыкин(смеется). Еще как! Тебе, говорит, Черданского раньше, чем детей, надо увидеть! Сейчас сюда придет. Прямо хоть в шкаф лезь! (Серьезно.) Как живете тут? Я вот по дороге зашел к Акопову — старик ворчит, что ты ему статью зарезал.

Черданский. Зарезать — не зарезал, а поджать — поджал.

Брыкин. Смотри, не пересократи, вопрос нешуточный — производственная практика студентов.

Черданский. Ничего, мы этого вопроса уже касались и покороче и поострей, чем у Акопова!

Брыкин. Где же это?

Черданский. А в фельетоне о Твердохлебове.

Брыкин. Касались… Вот именно касались! Написали, что Твердохлебов заварил склоку вокруг вопросов студенческой практики. Вокруг вопросов! А что это были за вопросы, что там внутри этого «вокруг»?

Черданский. И давно ты мнение об этом фельетоне изменил?

Брыкин. И не думал. Фельетон боевой. Тема важная. А что по фактам, к сожалению, жидковато — и тогда говорил и сейчас повторяю.

Черданский. Ничего. Факты с каждым днем растут. Потерпевший через своих друзей и прихлебателей уже завалил нас защитительными письмами. Первый признак того, что попали в точку, имеем дело с заядлым и опытным склочником! Я старый газетный воробей, меня на этой мякине не проведешь. Это только Крылова у нас по наивности кудахчет над этими письмами — как будто золотое яичко снесла. Работник старательный, апломбу много, а чутья — ну никакого! Хоть бы Широков на ней поскорее женился, что ли! Увидела бы, что ее письма — не один свет в окошке, авось на людей бы без толку бросаться перестала! И чего он тянет!

Брыкин. Он-то не тянет. Он еще в прошлом году раскатился было к ней по-фронтовому, да пришлось отступать в полном беспорядке…

В дверях появляется Таня Брыкина — молодая, круглолицая, начинающая полнеть женщина.

Таня. Ну, конечно, речь уже о каких-то беспорядках! Здравствуйте, Николай Борисович!

Черданский. Заходите, Татьяна Ильинична.

Таня. Нет, спасибо. Петр Петрович, вот я здесь стою и жду тебя. Пойдем домой. Ну, пожалуйста. Я вижу по твоему лицу, как ты уже придумываешь какой-нибудь предлог, чтобы застрять. Пойдем, пока не придумал.

Брыкин. Ладно. (Наклоняется над полосами, еще раз бегло проглядывая их.) Подожди. (Взяв полосу, Черданскому.) Зачем ты опять этот снимок поставил — я уже один раз его браковал.

Черданский. Больно хорош дом!

Брыкин. С фасада хорош, а жильцы мучаются. Принципиально нельзя ставить. Сними.

Черданский. С редактором согласовано…

Таня. Ну, снимите, Николай Борисович, что вам стоит? Для меня, а? А то он теперь еще у редактора три часа просидит, проспорит…

Брыкин(строго). Татьяна! (Черданскому.) К печати пока не подписывай. Поговорю с редактором. (Протягивает руку Черданскому.) Пока. Утром планы с тобой посмотрим.

Таня. Посмотришь, успеешь! На детей сначала посмотри. Поедем!