Доброе имя

Первым быстро уходит Черданский. За ним, недоуменно переглянувшись, — Крылова и Брыкин. Катя догоняет в дверях Санникова и, крепко сжав его руку и держа ее в своей, уходит вместе с ним. За столом остаются Дорохов и Акопов.

Акопов. Что же это ты, Антон Андреевич, так вдруг закрыл? Ведь неприлично.

Дорохов(махнув рукой). А-а! прилично, неприлично… (Яростно.) Оплевал, подлец!

Акопов. Так встал бы и сказал ему… Или это правда?

Дорохов. В общих чертах — правда. (Снова яростно.) Но ведь сам же лез, сам же втирался, мерзавец: «Вы не тратьте времени, вы только общие мысли мне дайте, — а я уж разовью!» Развил! (Акопову.) А ты тоже хорош! Выступил против меня, создал такую атмосферу, в которой, ясно, всякая дрянь готова голову поднять! Хоть бы подождал, в обком бы сходил, посоветовался, прежде чем противопоставлять себя руководству.

Акопов. Ты же не подождал, не посоветовался? Ты будешь на глазах у коллектива людям хребты ломать, а я буду ждать да советоваться?

Дорохов(после долгого молчания, встав, пройдясь по комнате и пересев за свой редакторский стол). Ладно. Ты вот что мне лучше скажи — все-таки десять лет вместе работали, и не одно плохое ты от меня видел, — скажи, как, по-твоему, оставят меня в редакторах после всей этой истории? Только прямо!

Акопов. Если прямо, то — спросили бы меня — я бы тебя в редакторах не оставил.

Дорохов. Это почему же?

Акопов. А потому, Антон Андреевич, что обленился ты, а такие, как Черданский, в этих случаях всегда тут как тут. Для редактора, который начинает руководить в общих чертах, такой человек — самый удобный: «Идите домой, вам пора отдохнуть, я тут за вас все сам сделаю».

Дорохов(угрюмо усмехнувшись). Как будто подслушал!

Акопов. А Брыкин тебе тоже, по-своему, плохую службу сослужил. Он такой: на него хоть два воза грузи — все равно повезет! Вот ты на него два воза и нагрузил — и его и свой. Он их и везет оба — везет и растет, растет и везет. И знаешь, что я тебе скажу, Антон Андреевич? Пора тебе на самостоятельную работу переходить!

Дорохов(ошеломленно). Что значит, на самостоятельную?

Акопов. А чтобы ты все сам, самостоятельно делал, без заместителя. А трудно без заместителя — возьми работу поменьше, по силам. Ты ведь прямоты у меня просил.

Дорохов. Не такой прямоты я от тебя ждал, Константин Акопович!

Акопов. А какой Антон Андреевич? Такой, что ли? (Проводит в воздухе рукой волнистую линию.) Так я ведь не Черданский.

Дорохов. Ну, а я тебе тоже не Черданский, а пока еще редактор. (Грубо.) И иди-ка ты, пожалуйста, отсюдова со своей прямотой к себе в отдел, по месту назначения. Оставь мой кабинет, пока я тебе по своей прямоте тоже чего-нибудь не сказал!

Акопов(спокойно). И не стыдно?

Дорохов. Нечего мне стыдиться! Мы еще с тобой на бюро обкома поговорим! Развели тут против меня склоку!

Акопов. Ну что ж, поговорим! (Вдруг усмехнувшись.) Только, как опытный склочник, предупреждаю: Твердохлебова в обиду не дали и себя не дадим! (Выходит, резким движением настежь отворив дверь.)

Многочисленные бумаги на столе у Дорохова от сквозняка вспархивают с места. Дорохов прихватывает руками сначала одну, потом другую, третью и, наконец, силясь удержать их все сразу, грудью наваливается на стол, словно обнимая его на прощанье.

Картина пятая