Добрые и сильные

Медведев протянул руку, помогая ему встать. К ним бежали милиция, работники прокуратуры.

— Подождите, не трогайте меня, — задыхаясь, говорил Иннокентий Витальевич. — Дайте, отдышусь.

Милиционеры и оперативники отпустили его, и только Медведев рывком, с силой, поднял и держал его за плечи, оглядывая.

— С вами все в порядке? — кричал он, держа его все крепче и крепче.

— Да. Только немного сердце, — глядя на двери прокуратуры, из которых выбегали все новые и новые люди, отвечал Иннокентий Витальевич.

— У вас все в порядке? Да отвечайте же! — раздраженно кричал Медведев.

— Отпустите меня. Больше никто не пострадал? Не держите меня. Медведев, — тут Иннокентий Витальевич посмотрел в лицо капитана и сам схватил его за плечи. — Медведев, что с вами? Вы меня слышите?

Медведев растерянно посмотрел на кричащий рот следователя, на людей, теперь уже приближающихся к нему и тоже пытающихся его поддержать, потряс головой и сжал ладонями уши, резко отпуская их и снова зажимая.

— Вас оглушило, Володя. Идемте в помещение, сейчас приедет врач.

«Врач», — услышал Медведев сквозь мертвую тишину. Слово прозвучало, сливаясь с гулом.

— Что? — неуверенно и хрипло спросил Медведев, переставая зажимать уши.

— Вы слышите? Это у вас контузия.

— Я слышу, — пробормотал капитан, снова тряся головой. — Только плохо. Как будто бы вата в ушах.

— Идемте. Идемте же.

Когда вечером Медведев вошел в кабинет полковника Кононова, тот уже знал о взрыве.

— Ну вот что, капитан, — встретил тот своего подчиненного. — Кстати, как твое здоровье? В больничном не нуждаешься?

— Вроде, нет.

— Тогда ни на шаг не отходи от Кокорина. В туалет и то с ним ходи. Понял? Правда, он, конечно, мужик с самомнением, но мне все- таки интересно, чем закончится эксперимент нашего залетного гуся. Как там его наши зовут? Садко, заморский гость, что ли?

— Да. Вроде того.

— Если что с ним случится, капитан, я с тебя шкуру сдеру.

— Если с ним что случится, шкуру сдирать будет уже не с кого.

— Не болтай глупости, Медведев. Иди и будь осторожнее.

— Хорошо.

Следователь Иннокентий Витальевич Кокорин что-то напевал, расставляя на столе стакан с шариковыми ручками, пепельницу и графин с водой.

— Что, Володя, отдохнем часок, другой и за работу?

— Как скажите.

— Как твои уши?

— Пробка немного есть, а так — слышу.

— Зря ты не поехал к ЛОР.

— Само пройдет.

Следователь почти с одобрением кивнул и уселся за стол.

— Володя, подойди-ка сюда.

Медведев послушно подошел.

— Сопоставь вот эти два протокола. В них неувязка. И еще, пошли за экспертизой цементной пыли из склада.

— Хорошо.

— На этом складе странные дела творятся уже много лет. Не понимаю, как до меня его никто не осмотрел.

Медведев пожал плечами и снял трубку внутреннего телефона.

В этот день он приехал домой, оставив Кокорина под охраной опергруппы.

— Явился? — как-то агрессивно спросил его брат, сидевший за обеденным столом.

— Здравствуйте.

— Здорово, дядя Володь.

— Здравствуй. Садись, я тебе сейчас наложу, — Валя взяла четвертую тарелку и подошла к плите. Семья ела на кухне, достаточно просторной для этого.

— Спасибо, — Володя вытащил из-под стола еще один табурет и сел на него.

— Я думал, тебя уже убили, — буркнул Виктор. — Что с мобильником?

— Я отключил.

— Зачем?

— Работы много, Вить.

— Ты так говоришь, словно землю пашешь или мешки ворочаешь.

— Кто что умеет.

Виктор уже опустошил свою тарелку и сидел, глядя на брата странным взглядом.

— Пап. Сегодня бой Сидоренко с Усовым.

— Нет! — рявкнул Виктор, неожиданно разозлившись. — У тебя завтра экзамены! Никаких боев!

— Но, пап.

Виктор грохнул кулаком по столу. Придешь поздно, завтра провалишься с треском.

— Па…

— Сказал — нет!

— Я по телеку. Пойду…

Максим выскочил из-за стола и бросился к двери, но рука отца схватила его за ремень домашних брюк.

— Матери сперва помоги. Посуду вымоешь. Потом…

— Папа!

Но Виктор с силой швырнул сына назад.

— Мой посуду!

Максим быстро схватил свою тарелку, потом материну и бросился к мойке.

— Нанял бы служанку.

— Разговаривать научился. Я тебе!

— Отдохни.

— Ах ты!

— Сядь, Витя, — вскочила Валя. — А ты, Максим, замолчи.

Виктор сына любил и рад был, что его остановили.

— Ты поел? — Валя взяла его тарелку, вилку. — Володя, если еще хочешь, положи себе из кастрюли.

Виктор поднялся, посмотрел на часы и пошел к выходу.

— Попробуй уйти, пока тарелки грязные, — уже не зло сказал он от двери.

— И что злой сегодня, — чуть не плача, проговорил Максим.

— Не доводи, — ответила мать, помогая сыну.

— «Ферри» кончился.

— Возьми в шкафу.

— Это же первый бой Сергея.

— Как он? — спросил Медведев, переставая жевать.

— Не знаю. Я только звоню ему. Он сейчас у Нины живет.

— А это кто?

— Да училка же, руслитка. Ну, репетиторша. Ты отсталый, дядь Володь.

— Есть немного, — Володя ел вяло, лениво жевал, словно еда была не вкусной.

— Слушай, имей совесть. Давай в темпе, я же не успею.

— Иди, я сам помою.

— Батя же…

— Забил тебя вконец.

— Да вообще-то нет. Грех жаловаться. Я пошел?

— Шагай.

— Мам?

— Иди.

Максим громыхнул тарелками, выставляя их на разделочный столик и бросился к двери, даже не вытерев руки.

— Охламон, — улыбнулась ему вслед мать.

— Нормальный парень.