Добрые люди

Он взмахивает рукой, делая молчаливый знак Жарнаку, чтобы тот поднялся по склону; гвардеец подчиняется приказу и, держа наготове винтовку, по пояс в папоротнике продвигается вперед до следующего дерева. Бросив беглый взгляд, Бернард убеждается в том, что академики не отходят от коней, взводит курок пистолета и начинает подъем по склону. Приоткрыв от переизбытка чувств рот, едва сдерживая дыхание, мертвой хваткой вцепившись в плечо адмирала, дон Эрмохенес наблюдает за тем, как сержант продвигается по лесистому склону, настороженно обозревая заросли, стараясь ступать как можно тише и посматривая на Жарнака, который продвигается в том же направлении в нескольких шагах справа. Библиотекарь едва различает прогремевший выстрел, точнее, мгновением позже слышит эхо выстрела в сыром воздухе рощи, уже после того, как сержант замирает неподвижно и прямо, словно что-то внезапно привлекло его внимание, и вдруг валится навзничь в заросли папоротника, а из его пробитого горла фонтаном бьет кровь.

Все остальное происходит настолько стремительно, что дон Эрмохенес с трудом успевает следить за событиями. На своей позиции Жарнак вскидывает ружье, и грохочет выстрел – на этот раз он гремит близко и громко, словно взрывается мокрый воздух, – пока адмирал, выскальзывая из-под напряженной руки дона Эрмохенеса, склоняется над распростертым телом и с помощью платка пытается унять кровотечение. Неподвижный, вне себя от ужаса, библиотекарь видит, как, несмотря на усилия его друга, алая жидкость неостановимыми потоками брызжет из горла сержанта, чьи глаза вылезают из орбит, а тело сотрясают сильнейшие судороги, и постепенно он задыхается, издавая влажный предсмертный хрип.

– Еще один платок, быстро! – кричит адмирал; стоя на коленях возле Бернарда, он пытается сдержать кровотечение, зажимая рану руками, перепачканными в крови. – Ради бога, платок!

Дон Эрмохенес суетливо и неуклюже приходит ему на помощь, как вдруг внимание его привлекает силуэт, быстро перемещающийся среди деревьев чуть ниже по склону: какой-то человек, выйдя из зарослей, приближается к Жарнаку, пока тот пытается перезарядить ружье. Будучи в трех или четырех шагах, не давая времени опомниться, человек стреляет, выстрел отбрасывает гвардейца назад, так что тот ударяется о ствол дерева и кубарем катится сквозь заросли вниз по склону, пропадая из виду.

По коже библиотекаря пробегает мороз. Кровь стынет у него в жилах, когда адмирал, услышав выстрел, отскакивает от Бернарда, быстро хватает выроненный им пистолет и выпрямляется, сжимая его в руках, и почти одновременно целится и стреляет в удаляющийся силуэт нападавшего, тот укрывается за стволом одного из деревьев, услышав грохот выстрела, – этот грохот оглушает дона Эрмохенеса, который зажимает руками уши, – а потом, все еще в пороховом дыму, плывущем в воздухе, проворно пускается бегом вниз по склону.

– Он уходит! – кричит библиотекарь, выходя из ступора. – Пресвятая Дева, он уходит!

Никогда – ни во время нападения бандитов на реке Риаса, ни на дуэли с Коэтлегоном – дон Эрмохенес не видел дона Педро Сарате таким решительным, как в этот момент. Секунду после того, как прозвучал выстрел, он стоит неподвижно, но глаза его – напряженные, внимательные, ледяные, словно сырость леса застыла в зрачках, – следят за беглецом, устремившимся вверх по склону. Остолбеневший библиотекарь видит перед собой совершенно иного человека, ставшего внезапно незнакомым, чужим. Годы словно бы разом покинули его: он хватает лежащую на земле трость, обнажает клинок и с неожиданной ловкостью распрямляется, затем выхватывает из-под пальто пистолет, взводит курок. С пистолетом в одной руке и клинком в другой взбегает по склону с таким решительным видом, словно весь мир вокруг перестал существовать. Тихий, приземленный библиотекарь пытается крикнуть, чтобы тот остановился, чтобы не двигался дальше, что человек, застреливший гвардейцев, может убить и их. Но когда он открывает рот, чтобы все это произнести, изо рта вылетает лишь неразличимое бормотание, и в конце концов он в тоске умолкает, уверенный в том, что слова сейчас ничего не значат, и глядя, как дон Педро движется по склону и исчезает среди деревьев. Внезапно устыдившись, что отпустил адмирала одного, дон Эрмохенес озирается и замечает в траве пистолет сержанта Бернарда, из которого адмирал только что промахнулся, стреляя в убийцу. Таким образом, не имея иного выхода, словно это никчемное оружие придало ему уверенность в себе или как-то ободрило, дон Эрмохенес ползет на четвереньках и подбирает валяющийся в траве пистолет. Он берет его в дрожащую от волнения руку и тоже взбирается на склон, держась за спиной у своего друга.