Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры

Присоединение Грузии имело для России драматические геополитические последствия. Воспитанный католическими миссионерами грузинский царевич Александр, младший брат Георгия, начал длившуюся много десятилетий партизанскую войну против России, возмущая её соседей. Всполошилась Персия, считавшая Грузию своей сферой влияния, и началась русско-персидская война 1804–1813‐го годов. Персию оружием и золотом поддерживала Великобритания, опасавшаяся, что через Кавказ Россия мостит дорогу в Индию. Охотно поддерживали антироссийские комбинации наполеоновская Франция и Османская Империя, с 1806 года так же вступившая против России в войну. Чтобы поддерживать новоприобретенный геополитический анклав в Закавказье, Россия вынуждена была вступить в тяжелейшую длившуюся полвека Кавказскую войну с горцами, угрожавшими коммуникациям на Тифлис по Военно-Грузинской дороге. Так что воевать русским силам в Закавказье приходилось, почти не зная подкреплений, по формуле «сотни против тысяч».

В таких-то условиях и раскрылся в полную силу военный гений «кавказского Суворова» — П. Котляревского, и этим объясняется молниеносная его карьера, удивительная даже для русской армии, не чуравшейся «молодых генералов своих судеб». Большую часть своей боевой биографии Котляревский командовал егерями — они действовали в рассыпном строю, были меткими стрелками и обладали высокой инициативностью, что было особенно важно на Кавказе. П. Котляревский умел воевать не числом, а умением, обрушиваться на противника как снег на голову, бросаться в штыковую; он умел управлять духом своих солдат и ещё больше — солдат противника, которых он умел обмануть и запугать. Осознавая низкий боевой дух персидского воинства, он умел низводить его до полного ничтожества и паники. Взятые им малым числом при ничтожных потерях крепости становились неприступными.

Первую славу и первую рану капитан Котляревский получил в декабре 1803 года при занятии предместий Гянджи, где взбирался на стены, даже не используя лестниц. Раненного в ногу, капитана подхватил рядовой егерь Иван Богатырев, но был немедленно убит пулей в сердце. С поля боя Петра Котляревского вывел молодой граф Михаил Воронцов, который в 1814 году выиграет бой у самого Наполеона, станет губернатором Новороссии и Кавказа, благоустроителем Крыма и создателем Алупкинского дворца, приобретет несправедливую репутацию «гонителя Пушкина» и навсегда останется лучшим другом Котляревского.

В июне 1805 года полковник Карягин и майор Котляревский во главе 600 солдат направились в Карабах, хан которого признал власть России (основная часть территориальных приобретений той войны состояла в принятии русского подданства азербайджанскими ханами). Однако маленький отряд наткнулся на значительные силы во главе с сыном шаха и главным персидским военачальником Аббас-Мирзой. Соотношение сил было 1:50. Укрепившись на кладбище на берегу реки русские потеряли треть отряда убитыми и ранеными. Карягин был ранен в спину, Котляревский — в левую ногу. Особенно позорным фактом стало дезертирство поручика Лисенко, вместе с группой солдат перешедшего на сторону персов. Положение отряда Карягина казалось настолько безнадежным, что число дезертиров достигло 58 человек, то есть десятой части.

Тогда-то Котляревский впервые и продемонстрировал своё изумительное военное искусство. Бросив обоз на разграбление персов, ночью русские налегке, не замеченные врагом, увлекшимся разграблением лагеря, выдвинулись в сторону крепости Шах-Булах. Под командой Котляревского русские егеря с налету взяли крепость, при этом майор был ранен картечью в левую руку. Однако Шах-Булах тоже оказался ловушкой — в нём не хватало продовольствия, ели конину и траву. И тогда новый рывок — в горную крепость Мухрату, при обороне которой численность войск не имела значения. На дороге к Мухрате встретилась канава, которую не могли преодолеть пушки…

«„Ребята! — крикнул вдруг батальонный запевала Сидоров. — Чего же стоять и задумываться? Стоя города не возьмешь, лучше послушайте, что я скажу вам: у нашего брата пушка — барыня, а барыне надо помочь; так перекатим-ка её на ружьях“. Одобрительный шум пошел по рядам батальона. Несколько ружей тотчас же были воткнуты в землю штыками и образовали сваи, несколько других положены на них, как переводины, несколько солдат подперли их плечами, и импровизированный мост был готов. Первая пушка разом перелетела по этому, в буквальном смысле живому мосту и только слегка помяла молодецкие плечи, но вторая сорвалась и со всего размаху ударила колесом по голове двух солдат. Пушка была спасена, но люди заплатили за это своей жизнью. В числе их был и батальонный запевала Гаврила Сидоров», — так описывает эти события историк кавказской войны генерал В. А. Потто.

Этот подвиг, приукрашенной народной фантазией, превратившей мост из ружей в мост из тел, запечатлен на знаменитой картине Франца Рубо «Живой мост». Снова под командой П. Котляревского (дважды раненого) крепость берется с налету и в ней герои благополучно дожидаются деблокирования их Цициановым.