Добрым делом не хвались

Он принялся трясти подушку, чтобы вытрясти все деньги разом, но тщетно. Он рассердился и даже побил её, но из подушки не упало ни монеты.

— Я тебя заставлю! — закричал человек, разорвал ту дырочку пошире и стал искать внутри, пока не изорвал всю подушку.

А потом он опомнился, сел и заплакал, кашляя от взлетевшего пуха:

— Мне было мало того, что дано, а теперь я остался и без хлеба. Прости меня, Господи!..

Ведро каши с мёдом

Один дедушка собирал в лесу грибы. Тут вышел из кустов медведь и сказал:

— Сейчас я тебя есть буду.

Вздохнул старик (старуху жалко) и вымолвил:

— Дай только Богу помолиться.

Отвернулся от медведя, стал молиться на коленках.

— Ну вот, опять мне голодным оставаться или другого искать, — проворчал медведь. — Не могу же я Божьего человека съесть!

Старик окончил молитву и обрадовался:

— Раз ты такой хороший, то приглашаю тебя к нам в деревню. Моя старуха тебе стол накроет.

— Благодарствуйте, с удовольствием, — отвечает медведь. — А чем угостите?

Вот пришли они в деревню, сел медведь в избе за стол.

— Жена! Надо накормить гостя, — говорит старик.

— Ой! — всплеснула старуха руками. — На такого большого, такого голодного всех наших запасов не хватит! Ишь, он какой косматый, и лап не помыл, а скорей за стол!..

Тогда старик ей на ухо всё рассказал, что было в лесу. От радости старуха сварила такому замечательному медведю полное ведро овсяной каши на молоке, на масле да ещё мёдом приправила.

Лесной гость в кашу морду сунул — ест да чавкает, а старики рядышком сели, обнялись да, глядя на медведя, улыбаются.

Вот как всё хорошо получается, когда Богу молишься!

Лекарство от злости

Один человек сказал своему отцу:

— Меня всё время тянет на кого-нибудь злиться. И на тебя тоже. Что делать?

— На-ка вот лопату, — ответил старик, — и вскопай, наконец, наш огород. Довольно тебе лежать на диване.

Начал сын копать огород. Копал-копал, говорит:

— Устал я.

— А ты о том не думай, — отвечает отец. — Копай себе дальше.

Сын снова копал-копал, а потом опять говорит:

— Ух, как я устал…

— Вот вскопаешь — отдохнёшь, — сказал на это отец.

Наконец сын вскопал огород, пошёл в дом и скорей на диван.

— Ну как? — спросил отец. — Ещё тянет злиться?

— Нет, — тихо сказал сын. — Сил не осталось…

Мозоли

Шли по дороге крестьянин и монах. Первый показал свои натруженные ладони и говорит:

— Глянь, какие у меня мозоли. Пуля не пробьёт! Это я и другие труженики тебя кормим, а ты там в келье отдыхаешь.

Монах ничего не сказал, только низко поклонился спутнику.

Подошли к речке, и надо вброд переходить.

Крестьянин засучил штанины и перешёл на другой берег.

И монах своё одеяние приподнял чуть повыше колен и тоже перешёл.

Тут крестьянин сказал тихим голосом:

— Прости ты меня, пожалуйста.

А это он увидел, что у монаха колени в больших, загрубевших мозолях, потому что молится он и о себе, и об этом крестьянине, и о других, и о всём человечестве…

Как старик улыбнулся

Жил-был одинокий старик. Однажды в холодный зимний день он сидел у окна и смотрел совсем уныло, и ничто его уже не радовало.

А тут под окном воробьишка нашёл корку хлеба, начал её клевать, но она от мороза затвердела. И стал воробьишка на неё дышать своим крохотным дыханием, чтобы хлеб оттаял.

Дышит-дышит, да уж очень мало́ у воробья дыхание.

Прискакал дрозд, он поболее воробья. Стали они дышать на корку вместе.

Дышат-дышат, а корка всё как ледяная.

Прилетел крупный грач. Вот дышат они втроём, дышат изо всех сил, и начала корка таять.

«А хватит ли троим одной небольшой корки?» — подумал старик. Достал буханку белого хлеба, разломил на три части и бросил всё птицам.

Зачирикал воробьишка, заверещал дрозд, каркнул грач — каждый схватил по куску и клевал с огромной радостью.

Они клюют, а старик из-за окна смотрит; те клюют, а он смотрит.

Улыбнулся старик и стал каждый день птиц под окном кормить. От добрых дел всегда на душе веселее.

Братья и листва

Жили два брата, хозяйство вели вместе, только вот они часто и громко спорили.

Один говорит:

— Смотри, какая хорошая морковка нынче уродилась!

А другой в ответ:

— И ничего особенного, даже неважная морковка, и даже плохая морковка нынче уродилась. А вот помидоры очень вкусные.

А тот ему:

— Ой, да невкусные помидоры! Мне их и видеть не хочется, не то что есть!

Так они спорили-спорили до осени, а осенью тополь во дворе пожелтел.

И говорит брат брату:

— Давай, брат, так сделаем: в эту осень, когда листва с тополя упадёт, то её ты уберёшь, а в следующую осень — я.

— Не лучше ли — наоборот? — отвечает брату брат. — Нынче ты, а следующей осенью — я соберу.

И спорили они под тополем, и кричали, даже руками друг на друга махали от возмущения.

А жёлтые листья на дереве слушали-слушали, качались-качались, да вдруг все разом оторвались от своего тополя, взлетели в небо и полетели на юг вслед журавлиной стае.