Добрым словом и пистолетом (СИ)

— Я не помню, — виновато улыбнувшись, развел руками первый. — Меня привела женщина, человек, она где-то в зале, но я вряд ли ее узнаю… Я вдруг просто обнаружил, что сижу на набережной, руки в крови, а сам весь цел. Ко мне подошла женщина и спросила, не нужна ли помощь, не нужен ли врач. Сказала, что утром укрылась в одном надежном месте, сейчас попыталась перейти через реку, но не вышло, и вот она возвращается обратно. Предложила пойти вместе…

— Я поговорил с ней, — уточнил Эстандил, — она говорит, он правда сидел там один — без вещей и без документов.

— Но я его немного знаю, — осторожно добавила одна из женщин, — это Миалан. Миалан Ап-Ндавду, он аваро из Тол-Тауриила, служит в бакалейной лавке. До… до всего он Ард-Галене жил.

— Когда вы приехали в Менегрот?

— Я не помню, — с той же улыбкой повторил названный Миаланом. — Я не помню, что я вообще куда-то приезжал. Я даже не уверен, что я действительно… как вы меня назвали?

— Ну это уж точно никуда не годится, — вмешался Турин. — А если он сейчас кинется на кого-нибудь?

— Для этого мы тут все и сидим. Повода беспокоиться не было, господин Турамбар, — не согласился Эстандил.

— Повод беспокоиться есть, — отрезал Белег и указал на другой стул у стены. — Поменяйтесь местами с госпожой Вирмантис. Что с вами?

У последнего тоже были проблемы с памятью.

— …нет, я помню, что был дома. Это было четырнадцатое число, это я точно помню, потому что отмечаю дни в календаре, доктор рекомендовал как раз на такой случай. Я собирался на службу — я счетовод в конторе. Жена приготовила завтрак, мы поели, я вышел и… И все, — бледный взволнованный синда — господин Дорвандуил, некогда вестовой Дорвандуил, — дождался своей очереди и попытался встать, прихватил Белега за рукав. — И вдруг! Вдруг после этого я стою посреди Лесного бульвара в центре Менегрота! За несколько десятков лиг от дома! Первая мысль: надо скорее в госпиталь, но… Вокруг бегут, кричат, где-то стреляют — мне вдруг стало так страшно… Вам не понять, каково это — это не то, это совсем другой страх. Мне стало страшно, жутко, я бросился бежать и опомнился уже в Верхнем городе. Тогда только стал думать и решил идти сюда.

— Сидите на месте, — велел Белег.

Все девять застыли и ждали — кто-то глядел, словно в ожидании приговора, кто-то, наоборот, смотрел в пол; господин Килиан продолжал явно злиться, беспамятный Миалан пришибленно улыбался куда-то в пустоту. Все это уже походило на какой-то результат, только никто из этого результата — из этой девятки — не подходил под описание встреченной Тиглданом пары из Заречья.

В щель приоткрытой двери доносился все тот же шум из зала: разноголосье, звон и стук посуды; тяжелые, легкие, шаркающие, спотыкающиеся шаги, детский топоток, плач, визги… На все это ложилась оживившаяся теперь, попрыгавшая куда-то вскачь мелодия. Когда шел через зал, Белег успел разглядеть: за пианино на круглом крутящемся табурете сидел и наигрывал аккуратный мужчина-эльф — черноволосый, в черном костюме, с торчащими из рукавов белоснежными манжетами; на коленях у него, посасывая то ли сухарь, то ли какое-то печеньице, лупал глазами неопределенно одетый неопределенного пола ребенок лет двух; очень молодая женщина в деревенском платье, в запростецки повязанной косынке стояла рядом и наблюдала со смесью страха и восторга.

— Звони Ордилю, — взвесив все произнес наконец Белег.

Ни Бриан, ни остальные возразить не успели: оттуда же из зала, перекрыв и голоса, и шаги, и мелодию пианино, донесся громкий дробный стук.

— Документы, — коротко распорядился Ордиль.

Эстандил и остальные рядком стояли вдоль сцены, дружно отводя глаза, и только сам Эстандил поднял голову и покосился на Белега — пачку бумаг тот так и держал в руках.

— Документы. Если их не окажется, тем хуже.

Вошедшие — два десятка военных, сплошь прекрасно знакомые лица из разведки — мгновенно сориентировались и рассредоточились по залу, принялись поднимать с пола людей, рассматривать, расспрашивать. Ордиль, Халькон и еще двое с ними сразу прошли к сцене — навстречу вышедшим из гримерки.

— Чьи документы? — моргнув, уточнил Турин.

Белег не стал дразнить, молча протянул Ордилю всю пачку, и тот, тоже промолчав, стал быстро ее перелистывать.

В проеме распахнутой двери замелькали синие мундиры комендатуры и штатские пиджаки — там, на улице, похоже, ждала еще и полиция. Люди в зале принялись шуметь, но быстро притихли, и только дети начинали плакать один за другим.

— Этого тоже? — позвал один из офицеров. Он стоял возле пианино, вздернув с места сидевшего музыканта, и крепко держал его за локоть.

— Ну и бука же ты стал, Орьо. Даже не здороваешься нормально, — рассмеялась Бриан. — Это, к слову, господин Тарион, наш замечательный настройщик.

— Подходящий день для настройки инструмента, да, Бриан? — сухо уточнил Ордиль и коротко взглянул на музыканта.