Добрым словом и револьвером

— В целях нейтрализации угрозы флангового удара и прорыва неприятельского корпуса под командованием генерала Данкля,

ПРИКАЗЫВАЮ:

Первое: создать особую тактическую группу. Сокращенно ОТГ.

Второе: Определить в состав ОТГ:

— разведывательную роту,

— дивизион самоходных пушек,

— взвод материально-технического обеспечения,

— ремонтно-восстановительный взвод.

Третье: Назначить командиром ОТГ штабс-капитана Ульянова.

Четвертое: Поручить ОТГ установление огневого контакта с неприятельским корпусом генерала Данкля. Обязать ОТГ преследовать корпус Данкля, не вступая с ним в затяжные бои. Наносить противнику огневое поражение имеющимися средствами с большой дистанции. Всемерно способствовать задержке марша корпуса Данкля.

Пятое: Не вступать в ближний бой! Беречь людей, матчасть и боеприпасы.

Шестое: Контроль за выполнением данного приказа оставляю за собой.

Всё! Дата, подпись!

Отстучав, Воробьев достал из машинки бумагу, быстро проверил текст приказа на предмет ошибок, а копии на читабельность, проставил номера, заглянув в «Журнал приказов», приложил ко всем трем листкам полковую печать и протянул их генералу Рукавишникову.

Хозяин, в свою очередь, тоже быстро просмотрел текст в поисках ошибок, удовлетворенно хмыкнул и расписался. Один из экземпляров он передал мне, остальные вернул Воробьеву.

— Итак, други мои верные, вы всё слышали! Но всё ли вы поняли?

— Наша задача — максимально притормозить продвижение корпуса Данкля! — сказал я, после небольшой паузы. — Но задача на разгром или нанесение противнику больших потерь нам не ставится.

— Верно, Саша! — с довольным видом кивнул Хозяин. — Вы должны мертвой хваткой повиснуть на этом сраном корпусе, терзать его изо всех сил, не давать ему двигаться в какую-либо сторону — что к нам, что в направлении наших пехотных полков. А сколько вы в процессе выполнения приказа поубиваете австрияков — не важно! Главное: чтобы этот хренов Данкль застрял на одном месте! Вы же талантливые парни, так изобразите прибытие всего нашего полка! Напугайте австрийцев до усрачки! Так, чтобы они в чистом поле окопались и сидели на жопе несколько дней! А за это время мы возьмем Остраву и прорвем оборонительную линию у Брно. И тогда уже займемся Данклем. Да, про быстрый марш на Вену придется забыть, но нам сейчас не до жиру! Быть бы, как говорится, живу! Вопросы есть?

— Никак нет! — синхронно проорали мы с Ерёмой.

— Ну, тогда по машинам, соколы мои! — Рукавишников встал и по-отечески обнял обоих. — И смотрите там у меня: не геройствуйте без необходимости, под пули не подставляйтесь! Врагов много, а вас, красавцев и умниц, у меня всего-то пара десятков! Войнушек на нашем веку будет еще много!

Часть 3. Глава 2

Глава 2

Рассказывает прапорщик лейб-гвардии бронекавалерийского Лихославльского полка

Алексей Пешков

(Отрывки из романа Алексея Пешкова «Отец»)

Рев моторов далеко разносился по окрестностям, распугивая лесную живность. Вот рыжей молнией по стволу дерева мелькнула белка. Пугливые пятнистые олени унеслись в чащу А на грунтовой дороге показались хищники — стальные, четырехколесные, с наклонной броней. Из башен торчали смертоносные жала крупнокалиберных пулеметов. Никаких опозновательных, кроме тактических номеров, на пятнисто-зеленом камуфляже не было. Но и без этого понятно, что броневики — русские. Других на всей земле не найти — не сообразил еще никто такие машины делать, кроме Александра Михайловича Рукавишникова.

Новые бронеавтомобили «Медведь» относились к усовершенствованному варианту той легендарной модели, которая впервые приняла участие в подавлении мятежа недоброй памяти узурпатора, великого князя Владимира Романова. С одного из тех броневиков коронованный император Самодержец Всероссийский Николай II принял покаяние «заблудших душ», «отщепенцев» на Марсовом поле в Санкт-Петербурге после победного завершения короткой, но кровавой междоусобицы.

Но на сей раз все же это были не обычные броневики, а модернизированные. После памятной засады под Лихославлем, когда два увязших в болоте «Медведя» были расстреляны из крупнокалиберных пулеметов, «Стальной король» светлейший граф Александр Рукавишников внедрил правило советских, как он говорил, танкостроителей: боевая машина должна выдерживать обстрел из своего же вооружения.

Граф Рукавишников, о котором веду я свое повествование, не без основания гениален. Причем настолько, что во многих моментах окружающие даже и не разумеют, о чем он ведет речь. Взять хотя бы это чудное слово: «советский». Понятное дело, что происходит оно от слова «советоваться». Но кто такой «советский» не знал даже командир нашего артиллерийского самоходного дивизиона штабс-капитан Александр Ильич Ульянов.