Добрыня Никитич и Алеша Попович

О гибели Александра Поповича в Калкской битве упоминается не впервые. Имя же Добрыни в этом тексте — весьма вероятно прибавлено самим летописцем. «Зная» из имеющихся у него источников о совместной борьбе Александра и Добрыни в войске князя Константина Всеволодовича в Липецкой битве, «зная» о гибели Александра Поповича и других богатырей в битве при Калке, он мог уже сам домыслить, что и Добрыня разделил общую судьбу в Калкской трагедии.

* * *

Упоминание Добрыни Рязанича и Александра Поповича в Хронографе и Никоновской летописи свидетельствует о том, что в XV—XVI вв. эти имена были широко популярны в общерусском фольклоре.

V. СКАЗАНИЕ ОБ АЛЕКСАНДРЕ ПОПОВИЧЕ ИЗ КОМПИЛЯТИВНОГО ТРОИЦКОГО ЛЕТОПИСЦА

В лѣто 6717. Князь Мстислав сяде во граде Галичи въ Полях, а под ним князеи 32 и вся Руская земля. А на Киеви князь Мъстислав, а воеводы оу него Дроздь да Волчи Хвостъ, и одоли Половец и Жомоть и Печениги, многи земли. Так и оу великого князя от[ъ]я землю по реку Почаину, отчину его. И князь великии Мстислав и вся земля Руская сташа на реки Почаине, и ту прииха к нему Олександръ Попович с Торопцем. И то слышав киевский князь, собра силу тяшку, Половец, Жомоть, Ляхи, Печенизи, и сташа в Полях. И рече Дрозду: еди, испытаи, есть ли князь великии на реки Почаинѣ. И он рече: не иду, яз Дроздъ потка, а тамо есть Соловеи. И рече Волчи Хвостъ: и яз ихав испытаю. И пригна к рѣцѣ Почаинѣ, воскликне ратным гласом: черлен щит, ѣду сим. И то слыша Александръ, посла к нему с черленым щитом Торопца, на нем же написан лют змѣи. И пригна к нему, рече: человѣче, что хощеши оу щита сего? И он рече: яз хощу того, хто за ним издѣт. И Торопец пригна ко Александру, рече: тоби, господине, зовет. И Олександръ похватя щит, бысть за рекои и рече ему: от[ъ]еди. И тако борзо ся съихашася. И Александръ вырази воеводу из сѣдла и ступи ему на горло и обрати оружие свое, рече ему: чего хощеши? И он рече: господине, хощу живота. И Олександръ рече: иди, 3-жды погрузися в реки Почаинѣ да буди оу мене. И он погрузився и прииде к нему. И Олександръ рече: ѣдѣ ж къ своему князю, рци ему тако: Олександръ Попович велил тоби ступитися земли великого князя вотчине, или ся не сступишь и мы оу тебе возьмем же; да что ти отвѣчает и ты буди у мене, се ли не будешь и яз тебе среди полков наиду. И он пригна къ своему князю, исповѣда ему. И князь не сступися земли. И воевода опять пригна ко Александру, рече: князь не сступился земли. И он отпусти его. И великии князь и вся Руская земля бысть за рекои Почаинои. И Олександръ Попович наиха на вси полки и Половецки и победи я, Жомоть и Печенизи, и множество паде от руку его. И наиха на князя киевскаго со оружием, и он трижда паде пред Александром на земли, моляся ему. И он князя отпусти. Тако очисти землю великому князю, его отчину. Се бысть первая воина Олександра Поповича.

Сказание впервые опубликовано в 1968 г. и перепечатывается здесь по первоизданию[35]. Оно входит в состав компилятивного летописца новгородского происхождения. По мнению Б. М. Клосса, опубликовавшего этот памятник, Сказание было включено в летописец между 1518 и 1560-ми годами[36]. Сказание изобилует анахронизмами и фактическими неточностями. Так, княжения Мстислава Мстиславича в Галиче и Мстислава Романовича в Киеве относятся не к 1209 г., а к более позднему времени. Эти князья не воевали между собой. Наоборот, Мстислав Мстиславич Удалой добыл Киев для Мстислава Романовича. Воевода Волчий Хвост, судя по летописям, жил в X в. при князе Владимире Святославиче. Пограничное положение реки Почайны вызывает сомнения, так как оно противоречит другим историческим сведениям.

Подобное вольное обращение с историческими фактами характерно для фольклорных произведений. Имена Александра Поповича и его слуги Торопца, река Почайна, «лют змей» на щите богатыря и другие детали Сказания подтверждают справедливость вывода Б. М. Клосса о том, что «перед нами, очевидно, литературная композиция, в значительной мере основанная на мотивах устного народного творчества»[37]. Заключительная фраза текста, на что обратил внимание и Б. М. Клосс, свидетельствует о бытовании в XVI в. определенного цикла сказаний об Александре Поповиче. Большинство из них до нас, по-видимому, не дошло.

Примечательна открытая оппозиция Александра Поповича киевскому князю, превосходство героя над ним, унижение князя. В этом отношении былина «Алеша и Тугарин» выглядит последующей ступенью в эволюции фольклорного противопоставления Алеши Поповича киевскому князю. «Киевизация» былин, вероятно, и начиналась именно таким образом, с прямой оппозиции местных героев удельным князьям и постепенно переходила к формам эпической идеализации Киева, когда уже не только герой противопоставлялся князю, но и сам Киев как эпический эквивалент всей Руси также противопоставлялся своему неизменному правителю — князю Владимиру.

БЫЛИНЫ О ДОБРЫНЕ НИКИТИЧЕ И АЛЕШЕ ПОПОВИЧЕ