Добудь Победу, солдат!

Пора, решил старшина, доставая ракетницу. У артиллеристов есть координаты этой немецкой батареи, которая лупит по нам, по выражению Александра, как по пионерскому барабану, и эти наши данные оказались верными. Когда взлетит ракета на той стороне, снаряды уже будут в казенниках, и две секунды на выполнение команды. Расстояние от нашей батареи до передовой, скорость снаряда, время долёта – получается двенадцать секунд. Если они накроют эту чертову батарею, то у нас будет секунд восемь, девять, чтобы добежать до своих траншей.

Старшина выпустил вверх красную ракету и выбрался из воронки. Прополз несколько метров до соседней, в которой укрылись Чердынский с Саватеевым и «Делегатом», и объяснил задачу. Когда он уполз обратно, Санька сказал Чердынскому:

– Давай шлепнем эту суку, все равно документы-то у нас!

– Нельзя! – ответил Чердынский, – получится, что мы зря сидели в болоте и шастали по их тылам. Он ткнул пальцем в грудь Саньки. – А с ним тебе орден обеспечен! А без него даже на медаль не рассчитывай! Да и какой смысл, командир все рассчитал, и тут осталось-то – один суворовский бросок!

Саватеев пихнул «Делегата» сапогом в зад и выругался:

– Сука морковная! Намучился с ним я! Кляп ему уже ни к чему, пусть орет, если хочет! – и вытащил портянку изо рта пленного.

Разведчики приготовились к броску и ждали команды, и когда Арбенов выпустил в небо две зеленые ракеты, каждый мысленно повел отсчет. Через тридцать секунд на той, на нашей стороне, должна взлететь зеленая ракеты и тогда останется двенадцать секунд до броска. Потом еще десять секунд и мы дома, сказал Санька. Да, сказал Чердынский, и это, между прочим, чревато олимпийским рекордом, так что плюсуй к ордену олимпийскую медаль, а это уже на Героя Советского Союза тянет.

Хохенштауф подошел к снайперу, позиция которого была справа от него, и показал рукой сектор обстрела, потом, подумав, отобрал у него винтовку и стал внимательно осматривать в прицел местность, давая глазам время привыкнуть. Вот, кажется, показалась на мгновение чья-то голова. Еще раз. Он увидел слабо различимый. дымный след от ракеты, вылетевшей из воронки и застыл в ожидании.

На немецкие позиции обрушился град снарядов и солдаты прекратили огонь, прятались от разрывов, но Хохенштауф даже не шевельнулся, он был опытный стрелок и если он взял цель, ничто не могло его отвлечь. Когда русские разведчики разом выскочили из воронки, за его спиной грохнул взрыв, обдав горячей волной, и это отняло у него секунду, но русские только начали бег. Хохенштауф видел в прицел только тени, только затененные головы и плечи и различить в них оберста Лайтера было невозможно. Я успею, сказал он себе, потому что там широкий и высокий бруствер, и они будут прыгать через него. Они будут прыгать вразнобой, и вряд ли оберст будет прыгать первым. Первого и, наверное, второго я должен пропустить. Их шестеро и если первые двое не в счет, то остается четыре, и один из них оберст Лайтер. Прыжок займет не больше секунды, но мне хватит этого времени, чтобы выбрать из четырех мишеней мою цель. А вот и Ястреб в матросской рубашке. Раупах произносит тэлньяжка, но сейчас ему трудно говорить, потому что Ястреб чуть не сломал ему челюсть. Он и раньше-то говорил с трудом. Такую челюсть не так-то просто сломать. Ястреба мы оставим, с ним придется повременить. Мне нужен Лайтер! Из-за него мне пришлось выслушать нуднейшую нотацию самого занудного в мире фюрера. А вот, кажется и полковник Лайтер. Второй справа. Третий… четвертый в тельняшке – Ястреб. Первый прыгнул. Второй. К черту полковника. Прицел влево. В центр тельняшки. Задержать дыхание. Плавно нажать на курок. Что это? Я нажал на курок. Я поймал цель и нажал на курок медленно и плавно. Тень. Силуэт. Кто-то сместился вправо и прыгнул за Ястребом. Но я нажал раньше! Не может быть! Светлые волосы… Она повернула голову, это была девушка.

Ольга умерла мгновенно. Пуля попала в спину, пробила сердце и вышла навылет. Ее безжизненное тело упало грудью на край траншеи и медленно стало сползать вниз. Голова ее запрокинулась назад, и взгляд ее безжизненных глаз затерялся в черном небе, в котором несколько мгновений назад вспыхнула и погасла зеленая ракета, давшая старт стремительному броску в вечность. Невесть откуда появившаяся ласточка совершила над Ольгой такой же стремительный круг и пропала в темноте.

* * *

Арбенов, прыгая, держал Ольгу за руку и увлек ее за собой, но ее рука выскользнула из его руки, и он, развернув корпус вправо, ударился плечом о край траншеи. Он бросился вперед мимо остановившегося Чердынского, подхватил оберста и толкнул его вперед. Чердынский смотрел за спину Камала и взгляд у него был застывший, а впереди уже белело лицо Студеникина с разинутым ртом, но крика его не было слышно, потому что немцы открыли ураганный огонь. Старшина оглянулся и увидел спину Чердынского, и за ней ничего не было видно, а Студеникин бежал впереди и кричал, оглядываясь:

– Быстрей! Давай быстрей!