Добыча

– Он приедет, – повторяет Дю Лез, уже не так уверенно. – Когда-нибудь.

Ее взгляд падает на его руки, и только тогда он понимает, что все это время хрустит костяшками пальцев. Она уходит.

– Жанна, – укоризненно говорит Мартин.

Она оборачивается, делает реверанс.

– Прошу прощения, – говорит она и отходит к борту корабля, устремив взгляд на берег.

– Радуйтесь, что у вас нет дочери, – говорит Мартин. – В этом возрасте они просто переполнены эмоциями. Но обо мне будет кому позаботиться, когда я состарюсь.

Дю Лез наблюдает за Жанной. Ее спина прямая, тело неподвижно.

– Одну минуту, – говорит он Мартину и подходит к ней.

Сначала Дю Лез стоит в стороне, давая ей возможность побыть одной, чтобы вытереть слезы. Но она не двигается, даже когда он смотрит на нее, и он с удивлением обнаруживает, что она не плачет. На ее лице выражение печального неверия. Дю Лез прослеживает за ее взглядом на берег и вдруг жалеет, что не прихватил с собой камень или горсть земли.

Он забывает, зачем подошел к ней, что хотел сказать. Что-то ободряющее – ее или самого себя?

Когда Aurore отчаливает, он поднимает взгляд к облакам. Стая птиц, слишком далеких и слишком маленьких, чтобы их распознать, пересекает синеву. Чем дольше он смотрит, тем больше птиц появляется из облаков: черные точки, сначала бледные, как наброски карандашом, постепенно все четче проявляются в реальности.

– Смотри, – говорит он, указывая на небо.

Она смотрит, но очень долго молчит, и он решает, что она просто притворяется и ничего не видит.

Потом она произносит:

– О.

– Видишь?

– Да.

И оба они затихают, наблюдая, как птицы одна за другой материализуются из воздуха.

Последние месяцы правления Типу Султана,1799

За несколько месяцев до смерти Типу Султан совершает предрассветную молитву. Весь остальной нечестивый мир спит, и Типу чувствует, будто он общается с Аллахом тет-а-тет. Его желудок пуст, его разум чист. Обычно сура течет сквозь него потоком, но этим утром она останавливается и прерывается. Другие слова засоряют его разум, слова этого ходячего геморроя, губернатора Уэлсли.

С вашей стороны было бы безрассудством предположить, что я не знаю о сношениях между вами и французами…

Типу делает глубокий презрительный вдох и вытягивается, защемляя нерв в спине. Он трогает нижнюю часть позвоночника, чувствуя боль, затем раздражение. Спина, эта непокорная часть тела. Он чувствует, как Раджа-хан, стоящий позади него, переносит силу тяжести, готовый подать грелку. Типу не нужна грелка. Он хочет продолжить ракааты.

Веди нас по истинному пути.

Вы не можете ожидать, что меня оставят равнодушным…

Его собственный ненаписанный ответ неожиданно прорывается в сознание.

Знаете, чего я не могу себе представить? Я не могу представить, что вы пытаетесь состряпать войну, не имея никаких конкретных оснований, кроме сотни уродливых французов, высадившихся на моем берегу; если вы называете это «сношениями», то почему бы вам не написать всем остальным принцам, с которыми французы «сношались» и…

Он закашливается; боль пульсирует в его груди. Тихо дыша, он прижимается лбом к ковру.

Большая часть вины лежит на губернаторе острова Иль-де-Франс, французской колонии и якобы союзника. Типу отправил своих посланников на остров для тайной встречи в надежде собрать секретную французскую армию – и что же делает губернатор Иль-де-Франс? Он публикует чертово объявление в газете: «СУЛТАНУ ТИПУ ТРЕБУЮТСЯ СОЛДАТЫ – КТО-НИБУДЬ ЗАИНТЕРЕСОВАН?» (Уэлсли был очень заинтересован.) В результате всех этих усилий в Майсур была отправлена лишь одна лодка с французами – бледными, вшивыми «добровольцами», скорее всего, выловленными из тюремных ям.

Было ошибкой доверять французам. Урок, который Типу проходил снова и снова. Возможно, ему следовало навести справки в импровизированном консульстве в Париже, следовало понять, что все слишком озабочены войнами в Средиземноморье, чтобы потратить на Типу хоть один грош.

Были допущены ошибки. И, без сомнения, отец на небесах подсчитывает их, чтобы позже они могли целую вечность обсуждать, что Хайдар сделал бы по-другому.

Письмо халифу. Письмо Уэлсли. Письмо шаху. Письмо майору Доветону. Письмо Баджи Рао. Письмо пешве[41]. Он собственноручно пишет эти письма, собственноручно ставит на странице свою личную печать.