Добыча

На протяжении всей своей жизни форт был свидетелем насилия. Типу Султан отнял его у наваба Аркота, который отнял его у Пешвасов, которые отняли его у Водеяров, которые отняли его у Тиммана Наяка, который отнял его у земли где-то в четырнадцатом веке. Даже его рождение, как и все рождения, было насилием.

Но никто еще не посылал пушечное ядро ему в стену. Ни один враг не знал, что северо-западная стена форта – самая слабая. Такое знание могло быть получено только от кого-то изнутри. А изнутри было много тех, кто мог бы им поделиться.

Стреляет пушка, северо-западная стена ломается, как бисквит.

Под проломом заложены мины. Они взрываются, а когда майсурийцы бросаются затыкать дыру битым камнем, их собственные тела разносит в щебень.

Впервые за всю свою жизнь форт неустойчив, неуравновешен. Майсурские войска охраняют пролом в течение ночи. Если бы стены форта могли говорить, они бы сказали, что начальник отряда – Мир Садик – в кармане у генерала Харриса.

* * *

К утру английские войска пробивают брешь. Они переходят вброд реку Кавери, воды которой в самом глубоком месте достигают лишь бедра. Люди не могут поверить, что они переходят реку. Это всегда казалось невозможным, пока вдруг не оказалось, что это не так.

У мужчин едва хватает сил держать оружие над головой. Но они почти забыли про свой голод. Они смотрят, как медовые лучи пронизывают воду, преображая русло, превращая большие и маленькие камни в золотые яйца.

Еще одно чудо: по ним никто не стреляет с противоположного берега. Никто не сопротивляется их наступлению.

Через семь минут они устанавливают флаг на южном валу. Теперь форт принадлежит им. По их мнению – как и все, что в нем находится.

* * *

Армия Ост-Индской компании – легкие драгуны и пешие полки, швейцарские наемники и шотландские бригады, войска сепаев из Мадраса и Бенгалии – заливает улицы. Они стреляют в каждого встречного майсурийца, возбужденные рассказами о подземельях Типу, о гвоздях, забитых в невинные глаза (доказательств этому нет, но доказательства в настоящее время не имеют значения). Это так чертовски просто. Податливость каменных стен, грудных клеток под натиском стали. Тысячи умирающих майсурийцев. Любой может оказаться Типу Султаном. Они не знают, как он выглядит, они слышали только о дикоглазом толстяке с черным ртом и кровожадным смехом.

Вот личный дворец Типу с высокими ребристыми колоннами, несметными сокровищами – все принадлежит им.

Также принадлежат им женщины и девушки зенаны.

Четверо из них будут увековечены на популярной английской гравюре: тонкие ухмыляющиеся губы, изогнутые тела – в знак протеста против того, что солдаты их уносят. На гравюре мужчины выглядят похотливыми и коварными. В реальности они действуют эффективно, тактически и холодно.

Некоторые женщины кричат, некоторые нет. Некоторые предлагают драгоценности в обмен на неприкосновенность. Одна уже опоздала что-либо предлагать и, пошатываясь, заходит за угол, сжимая порванный шнурок своей юбки. Знайте, что она переживет эту ночь и многие последующие. Ее поддержит история, которая сложится в ее сознании, в которой она не военный трофей, а побежденный воин.

* * *

К наступлению ночи победители обнаруживают возле Водяных ворот мертвое тело Типу Султана. Раджа-хан указывает на него пальцем; указывать и хрипеть – это все, что может делать Раджа-хан, который лежит неподалеку, истекая кровью от раны в животе.

Типу Султана видели стреляющим с крепостных валов из охотничьих ружей, которые одно за другим передавали ему слуги, до тех пор, пока его самого не подстрелили. Пока он лежал при смерти, английский солдат попытался украсть его ножны. Типу размахнулся мечом и перебил солдату колено. За это солдат приставил пистолет к его виску.

Так ушел Тигр Майсура.

Мертвый, он лежит на паланкине, тело еще теплое. Он ниже ростом и светлее, чем они ожидали, одет обычно, в льняную куртку и цветастые брюки. Странным кажется и выражение его лица, полное мирного спокойствия, которого никто не ожидал от тирана.

Пока офицеры размышляют, один солдат острием штыка срезает кончик усов мертвого короля. Он одаривает своих потрясенных начальников овечьей улыбкой:

– Небольшой сувенир, господа. Все так делают.

* * *

На всех девяти картинах, изображающих последние минуты жизни Типу Султана, отсутствует Аббас, спрятавшийся за разбитой колонной, рука об руку с Чудесной Рукой. Странная пара эти двое. Они все, что есть друг у друга, союз, возникший по чистой случайности.

Десятью минутами ранее Аббас, пошатываясь, шел по переулку, пытаясь найти выход из форта, когда далекий пушечный выстрел задрожал под подошвами его ног. Мимо него пронесся конь, таща всадника за ногу. Где Мунир? Мунир был его напарником по носилкам, с которым он в течение недели тренировался выносить мертвых. (Из всего обучения он помнил только первый шаг: расположить пострадавшего так, чтобы его было удобно поднять.) Мунир закричал: «Как мы будем таскать носилки, если они нас сейчас изрешетят?» – и сбежал со своего поста.