Добыча

Пронзительный звук в ушах. Кровь во рту. Он чем-то придавлен. Прижавшись щекой к земле, он видит, как Чудесная Рука, прихрамывая, удаляется и успевает почти добраться до ворот, как выстрел сбивает его с ног.

Звуки становятся далекими, затопленными. Его собственное дыхание сбивается до животного хрипа. В сознании проносятся видения: поле ярко-красных тюльпанов. Шелковый мешочек. Оса внутри фиги.

Абба, обхватывающий его за шею.

гирлянды свадебных гвоздик.

маленький деревянный мальчик.

горы Брахмагири. Река Кавери и все ее притоки, впадающие в Бенгальский залив.

горящие корабли в море пепла.

Видения удаляются по мере того, как тьма поглощает его.

* * *

И начинается первый дождь сезона – тот самый дождь, о котором молился Типу, дождь, который мог бы его спасти, – хлещущий потоками, разрывающий грязь, заливающий груды смердящих тел. В небе сверкают молнии, гром раскатывается по земле. Неумолимая буря засасывает гниль в себя. Нет, не стирая ее полностью; на это потребуется время.

У форта есть время. Дождь промывает трещины в его камнях, проломы в его стенах. Вода мешается с кровью и несется по желобам и стокам. Водяные ворота разбухают, река поднимается. Над Шрирангапаттаной клубится дым, поднимаясь от сгоревших домов, крестя город, который отныне будет носить имя, которое его завоеватели смогут (с грехом пополам) выговорить: Серингапатам.

Начинается мародерство. Солдаты пихают драгоценности в карманы, рукава, подмышки. Кто-то тащит на плече бюст Людовика XVI с тонкой бронзовой улыбкой. («Я попросил войска, – сказал Типу Пурнайе, когда прибыли подарки, – а он прислал мне свою голову»). Они несут ситцевые занавески, пылающие шелка, рубины, выковырянные из мебельной отделки. Они несут подушки для паланкина, огнестрельное оружие, украшенные драгоценностями мечи, серебряные булавы, листовое золото высочайшей пробы. Генерал Харрис приказывает запереть городские ворота, чтобы солдаты не могли сбежать с добычей, и солдаты начинают перебрасывать награбленное через стены и приспосабливать простые канаты.

Тогда Харрис сооружает простую виселицу и вешает четверых своих солдат. Других приказывает выпороть. И хотя тигры не имеют никакого отношения к воровству – они просто умирают от голода в своих клетках, – в тот же день двери их клеток отпирают. Бахадур Хан, прихрамывая, выходит на свободу, которую он знал двадцать лет назад, когда его забрали из леса. Шерсть грязная, ребра торчат. Он смотрит в бескрайнее небо и едва успевает сделать вдох, перед тем как его застрелят.

* * *

Дождь отступил, порядок в целом восстановлен.

На парадной площади перед личным дворцом Типу генерал Харрис организовал наградную комиссию.

Грабеж – это хаос; награда – организованный процесс.

Три длинных стола стоят в ряд, семь агентов – распределителей наград и один индусский ювелир изучают каждый предмет, выносимый из тошханы[42] Типу, регистрируют его в журнале, присваивают ему ценность и отдают получателю в соответствии с его рангом. Толпы белых людей ждут своей очереди. Среди них полковник Гораций Селвин. Рядом с полковником – Рангаппа Рао, его помощник и сепай[43] в составе Мадрасской пехоты.

Рангаппе, или Руму, как его называют, такой способ ведения дела кажется сомнительным. Но Рум держит свое мнение при себе. Его единственная задача – дождаться объявления имени полковника Селвина и сохранить спокойствие. Это непросто: в воздухе витает зловоние мертвых тел, сваленных в кучу подальше от глаз, но продолжающих обвинять своим запахом.

С тех пор как Рум стал помощником полковника Селвина, у него не осталось друзей среди других сепаев. Временами ему немного одиноко. Но есть и плюсы. По крайней мере, он не один из тех несчастных, кому поручено складировать трупы в кучи. Как же много трупов. Два часа ушло на то, чтобы их все убрать. Два часа.

(Но он не позволит себе жалеть этих людей, о нет, он десятилетиями ждал падения Типу, представлял, как проткнет большими пальцами его глаза, как вонзит ржавый нож в сердце этого рыхлого ублюдка…)

– Как ты думаешь, ей понравится брошь? – спрашивает полковник Селвин.

Рум реагирует настороженно.

– Милорд когда-нибудь видел, чтобы леди Селвин носила брошь?

Полковник Селвин щурится, словно пытаясь вызвать в памяти воспоминание о том, как его жена носила брошь. Рум никогда не встречался с леди Селвин, но за месяцы службы из рассказов полковника Селвина у него сложилось в целом негативное впечатление.