Добыча

Сепаи упорно работают над расчисткой территории, хотя это кажется непосильной задачей: так много тел, наваленных на другие тела, руками обхватывают шеи друг друга – целый океан мальчиков и мужчин.

Наступает вечер. Самый младший сепай, шестнадцатилетний мальчик, работает быстро и уже не повязывает нос тряпкой, потому что запах проник повсюду. Он чувствует этот запах, когда спит. Вероятно, думает он, обхватывая две узловатые лодыжки трупа, он будет чуять этот запах вечно. Так же, как вечно будет видеть эти лица, бездонные глаза, распахнутые глотки.

Лодыжку, покрытую пушком. Неровности на ногтях. Ястреба, освобождающего человека от кишок.

Наблюдать такое и не испытывать ни страха, ни ужаса, ни даже содрогания – вот что такое быть проклятым. Сепай наклоняется, поднимает, тащит – и уносит с собой чувство обреченности, зная, что он никогда не вернется оттуда, где сейчас находится.

Держась руками за узловатые лодыжки, сепай отклоняется назад.

Останавливается. Бросает лодыжки. Смотрит.

Там, у Делийских ворот, пошатываясь, с поля тел поднимается джинн. Джинн слишком далеко, чтобы его можно было рассмотреть в деталях, но что еще это может быть? Джинн в облике невысокого молодого человека.

Джинн на мгновение замирает на месте. В угасающем свете дня сепай не может понять, смотрит ли джинн на него.

Сепай никогда раньше не встречал джиннов, но его лучший друг детства был очень верующим; друг рассказывал дикие истории о том, на что способен джинн: он может залезть тебе в ноздри, завладеть твоим телом, убить тебя изнутри.

Сепай набирается храбрости. Он шикает на джинна, отмахивается от него обеими руками.

К его удивлению, джинн отворачивается и хромает в сторону Делийских ворот. Сепай смотрит, сначала с облегчением, потом с сомнением; его друг ничего не говорил о хромых джиннах.

Может, джинн, а может, и не джинн, думает он. Может быть, то, что он принял за джинна, на самом деле человек. Человек, который три ночи пролежал под трупом, безмолвный, но живой, мучимый жаждой, сосущий дождевую воду из луж, ходящий под себя, теряющий сознание, приходящий в чувство и ждущий момента, чтобы встать.

Но кто поверит в такое?

Сепай смотрит, как фигура исчезает в Делийских воротах, и радуется, что ее больше нет, хотя и уверен, что она появится опять – в другом месте, в другом обличье.

Дневник моего пребывания в жидком мире Наблюдения и приключения моряка Томаса Беддикера

Июль 1802. Говорят, у англичан врожденная любовь к морю. Некоторые утверждают, что это связано с нашей твердостью характера и жаждой приключений. Моя мать говорит, что Англия – это крошечный остров с плохой погодой. Неудивительно, что англичане одержимы желанием покинуть его.

Моя мать родом из Кале. А отец был офицером Ост-Индской компании, когда ее встретил и пообещал свою руку и состояние. (Она говорит, что в те времена от нее было взгляда не отвести.) К тому моменту, как она приехала к нему в Саффолк, обнаружилось, что он уже истратил большую часть своего так называемого состояния. Через два месяца после ее приезда его свалила какая-то болезнь, и она осталась шестнадцатилетней вдовой с ребенком.

С той же силой духа, которая привела ее в Саффолк, она вырастила меня сама. А я, знавший все ее жертвы и страдания, с гордостью сказал ей в семнадцать лет, что хочу быть, как мой покойный отец, моряком Ост-Индской компании.

Она встретила новости со вздохом:

– Не смеши меня, Томас, иди почисти картошку.

Думаю, она еще воспринимала меня как ребенка, того, которого посылала принести что-то из погреба, а он звал ее по имени с первым шагом в темноту.

Она напомнила мне об опасностях: болезнях, скуке, штормах, не говоря уже о голландских и французских корсарах, их Компаниях, проигравшихся в торговой игре и ликвидированных. Всю мою юность она кормила меня рассказами о самых печально известных пиратских кораблях: Пренез и его жестокий капитан Дюжарден, Конфианс, черно-желтыми бортами рассекающий волны. Но и тогда эти истории таили в себе какое-то мрачное очарование.

Когда мать увидела, что я принял решение, она вцепилась в мои лодыжки и умоляла остаться. У нее только я во всем мире. Но что это за мужчина, если у него есть только его мать? Я был полон решимости много работать, обрести знания, завоевать дружбу мужчин и заработать столько, чтобы в один прекрасный день картошку для моей матери чистил повар.

Так я посетил банкира – друга отца, – работавшего на Стрэнд, 420, который и устроил меня на морскую службу в достопочтенную Ост-Индскую компанию. Благодаря его великодушию я был принят в команду Пепперкорна, прекрасного парусного судна водоизмещением около 840 тонн и численностью команды 151 человек.