Добыча

Перед отплытием будущие товарищи устроили мне посвящение. Один из них, Уильям Лоуден, тайно посоветовал мне притащить галлон грога к бизань-мачте, иначе мои будущие товарищи привяжут меня к снастям. Поначалу мои товарищи были раздосадованы вмешательством Лоудена, который по доброте душевной предотвратил их бесчинства. Однако я удивил их тремя галлонами вместо одного, что их обрадовало и впечатлило. До сих пор помню, как Уильям Лоуден дружески похлопал меня по спине и сказал:

– Этот парень далеко пойдет.

И мы отправились в Мадрас и Бенгалию, а сейчас находимся в портовом городе Пондишери, где в течение следующих пяти дней будем ремонтироваться и конопатить швы.

Мы почти не видели самого Пондишери, поскольку все наше время принадлежит Компании. Иногда черные дети стоят на краю причала, наблюдая за нашей работой. Когда мы смотрим в их сторону, они визжат и разлетаются, как стая скворцов.

Сэмюэль Лоуден презирает меня за то, что я машу рукой детям, говоря, что они поголовно карманники и все такое.

Здесь я имею в виду двух совершенно разных Лоуденов. Есть Уильям Лоуден, который спас меня от посвящения, а есть его старший брат, Сэмюэль Лоуден, боцман, у которого лишь малая толика доброты брата.

Сэмюэль Лоуден не всегда был такого угрюмого нрава. Братья Лоудены развлекали нас каждый воскресный обед своими певучими голосами. Но потом Уильям Лоуден умер от абсцесса по пути через Мозамбикский пролив, и Сэмюэль Лоуден больше никогда не пел.

Именно смерть Уильяма Лоудена вдохновила меня на ведение дневника, как это делал он. «Пусть я и не заработал денег, – сказал он мне, – но у меня будет хоть какая-то память о моем пребывании в жидком мире». Я подумал, что это прекрасная фраза – «жидкий мир». Но это Уильям. Куда бы он ни смотрел, его глаза сияли.

* * *

7 июля 1802 г. Сегодня занимался килеванием Пеперкорна. Был удивлен, обнаружив среди нас индуса. Мне сказали, что он будет служить помощником плотника мистера Гриммера, немногословного ирландца – немногословного до тех пор, пока не выпьет кружку грога, после чего он превращается в церковный набат.

Сэмюэль Лоуден был в ярости, заявил во всеуслышание при индусе, что их раса – слабая и ленивая, не лучше мандаринцев и манильцев. «Пятьдесят ласкаров, – провозгласил он, – не сравнятся с одним британским моряком».

Мистер Гриммер сказал Лоудену, чтобы тот шел вилять своим хвостом в другое место.

Либо индус не понимает по-английски, либо он очень искусен, притворяясь глухим. По моим наблюдениям, он перетаскал столько же, сколько и остальные, доставая из трюмов груз, поднимая якорь, даннаж и т. п. Мы перетащили на песок двадцать пушек и обвязали канатами мачты Пеперкорна.

Затем началась опасная часть работы. Мы выстроились в ряд и ухватились за канат, индус впереди меня, раздетый по пояс (он был мулатом); мы уперлись пятками в песок и потянули как один, кряхтя и надеясь, что нас не раздавит, как тех бедняг на Яве; наконец, раздвигая воду, корабль накренился и перевернулся пузом к небу.

Только раз я застал индуса в праздности, и это было, когда мы собрались у борта перевернутого корабля. Ниже ватерлинии нам явился густой, влажный лес водорослей и наросших растений, осколки раковин моллюсков, ракушки, похожие на сверкающие белые зубы. Я наблюдал, как индус постукивает ногтем по ракушке. Он с таким глубоким любопытством изучал ее строение, будто его внимание могло открыть какую-то тайну. Чары рассеялись, когда мистер Гриммер вручил ему стамеску и велел нам всем начинать скрести, потому что, если мы хотим уложиться в график компании, нельзя, чтобы эти налипшие безбилетники нас тормозили.

Август 1802. В пять часов вечера мы подняли якорь и поставили парус под звуки пушечной пальбы. Эхо пробирало нас до костей, чувствовалось подошвами сапог, мы торопились поставить паруса, завернуть брасы, подобрать шкоты. Был прилив, с северо-запада дул сильный ветер. Обычно мы выходили конвоем с другими судами, гуртом безопаснее, но из-за Амьенского мира между Францией и Англией в этот раз наше судно было отправлено в плавание в одиночку.

6-е. Большое прощай, последний видимый кусочек земли…

7-е. Отвязал якоря и смотал тросы для укладки…

8-е. Сегодня мыл палубу, когда обнаружил индуса, привалившегося к борту и обхватившего свою голову так, будто она сейчас отвалится от шеи. Его рвало уже два дня. Я хорошо помню этот ад и как так же страдал при выходе из Дептфорда. Я посоветовал индусу смотреть на горизонт, а ноги держать на ширине плеч. Он окинул меня тупым взглядом, и я продемонстрировал. «Делай так, и скоро у тебя будут моряцкие ноги», – сказал я.

Он выпрямился, все еще держась за перила, но уже стараясь прислушаться к моим советам. «Merci», – сказал он мне. «Du rien», – ответил я, удивляясь и размышляя, может ли он знать французский. (Я единственный говорю по-французски из всей команды.) Но я поспешил продолжить уборку, пока Сэмюэль Лоуден не обвинил меня в небрежном отношении к своему времени.

* * *