Добыча

Обучение не готовило их к пролому форта. Хаос за наружными стенами? Вероятно. Захват ганджама? Очень вероятно. Это заставило Типу эвакуировать промышленные пригороды, опустошить Оружейный дом, спрятать весь скарб, чтобы его не переплавили на боеприпасы.

Готовясь к отъезду, Аббас помог своей семье загрузить повозку с вещами. Фарук уже бежал с женой и детьми в дом ее брата в Сомнатхпуре. Джунаид получил отсрочку, чтобы доставить членов своей семьи в Шимогу, откуда он уже не вернется. Аббас не присоединился ни с одному из этих планов, как бы ни ругалась и ни плакала мать, как бы ни угрожали братья, что сейчас вырубят его и унесут. (На это Аббас рассмеялся, братья – нет.)

– Садись, – сказал отец, похлопав по месту рядом с собой в повозке с быком.

Аббас напомнил отцу, что он не едет с ними. Отец спросил почему. Мать посмотрела на Аббаса, красные от слез глаза полны надежды, что он передумает.

Аббас сказал отцу, как говорил уже не раз, что он остается служить в армии Типу.

Его отец был озадачен таким решением.

– Но ты не из тех, кто умеет драться, – мягко сказал он. – Ты и яйцо не можешь разбить.

Аббас глубоко вздохнул. Что означал этот глубокий вдох, Юсуф Мухаммед не знал, но он видел, что его сын расстроен, и предполагал, что причиной является он сам, о чем сожалел, потому что в мире не было никого, кого бы он любил больше своего младшего сына. Раньше он мог скрывать свои предпочтения за стоическим выражением лица, делая вид, что не наблюдает за мальчиком, вырезающим какую-нибудь безделушку, настолько изысканную, что ей самое место на полке. Откуда ты такой взялся? – спрашивал про себя Юсуф Мухаммед в эти моменты, не без примеси страха. – Кем ты станешь? Теперь Юсуфу Мухаммаду стало ясно, что он никогда этого не узнает.

С места возницы Джунаид холодно проговорил:

– Отпусти его, Абба.

Юсуф Мухаммед крепко сжал руку сына и отпустил.

Аббас стоял и смотрел, как уезжает повозка с быком: Джунаид на вожжах, остальные члены семьи идут рядом. Один Юсуф Мухаммед продолжал смотреть на Аббаса: какое выворачивающее чувство – оставлять своего младшего сына позади. Он наблюдал, как Аббас становится маленьким, потерянным, как ребенок, нуждающийся в руке отца, и молился, чтобы кто-нибудь, хоть кто-нибудь, подал ему эту руку.

Мужчина проталкивается мимо Аббаса, держась за разбитое лицо, и натыкается на штык, который выходит из его поясницы со звуком, похожим на – возможно, Аббасу показалось – тихий треск; его собственный мочевой пузырь рефлекторно опорожняется.

Он бежит в противоположном направлении от пронзенного человека. В какую сторону он бежит, он не знает.

За углом он обнаруживает Чудесную Руку, прислонившегося к стене и безвольно отгоняющего ворона, который, похоже, принял его за труп. Его тюрбан исчез, голова без него кажется совсем маленькой.

Он встречается взглядом с Аббасом.

– Помоги, – говорит он так тихо, так просто, будто спрашивает дорогу. – Помоги мне, сынок.

Орда орущих мужчин приближается из-за угла.

Аббас бросается всем телом на Чудесную Руку, опрокидывает их обоих и остается лежать спиной к наступающим. Его единственная надежда – что солдаты ошибутся, как тот ворон, и сочтут их парой трупов.

Следующие одиннадцать секунд, уткнувшись носом в щетину на шее Чудесной Руки, Аббас не дышит.

Гул нарастает и огибает угол, полнясь маниакальными воплями, топот ног пульсирует сквозь камни.

Звуки проходят мимо, Аббас открывает глаза. Он лежит нос к носу с Чудесной Рукой, правый глаз которого залит кровью.

– Сын мой, – слабо произносит Чудесная Рука, и это вызывает у Аббаса прилив сил и уверенности.

Аббас закидывает его руку себе на плечо. Вместе они пробираются через переулок: Чудесная Рука передвигается медленно из-за подвернутой ноги, но может продолжать движение. Воздух густой от гари и дыма, белый смог стоит стеной, затуманивая зрение и забивая легкие, но когда сквозь белую пелену он видит баньян, он понимает, что Делийские ворота уже близко. Если он сможет провести их через Делийские ворота, они познают еще один час, еще один год, а может быть, даже всю оставшуюся жизнь. Искры и запах металла, брызги битого камня. Таща за собой Чудесную Руку, он продирается сквозь упавшие тела – здесь конечность, там лицо – тонкие кости ломаются под его весом. При свисте ракеты он укрывает их за плитой. Присев на корточки, он выглядывает из-за плиты и видит Делийские ворота. Вражеский солдат стоит на коленях на их вершине, направив вниз винтовку и стреляя в каждого, кто пытается пройти. Небо за спиной солдата – оранжевая вспышка, размытое пятно возможности.

Аббас крепче хватает Чудесную Руку, готовясь бежать.

– О, – говорит Чудесная Рука.

Медленно – потому что сейчас кажется, что все происходит очень медленно, – Аббас поднимает глаза на Чудесную Руку. Чудесная Рука вырывается и убегает, почему он убегает, почему ты убегаешь, собирается сказать Аббас, но тут весь мир разом сотрясается, и он падает на землю.