Добыча золотого орла. Пророчество орла

Приказы были подхвачены младшими командирами, и спустя несколько мгновений все свободные от вахты скрылись внизу, а палубная команда заняла свои места, ожидая дальнейших приказаний.

Альбин повернулся к Катону:

— Ну? Теперь доволен?

Центурион воздержался от резкого ответа и лишь молча смотрел триерарху в глаза, пока тот не отвел взгляд, снова обернувшись туда, где, теперь уже вдалеке, покачивались на волнах пиратские корабли.

— Альбин, — тихо промолвил Катон, — мы получили приказ. Наш долг выполнить его без малейшего промедления.

— Да знаю я, будь оно проклято… Мне просто хотелось задать жару этим подонкам.

— Еще задашь. Не сейчас, но скоро. Посмакуй эту мысль.

Альбин ответил ему коротким кивком, повернулся и молча зашагал по палубе, распугивая сердитым взглядом попадавшихся по пути матросов. Катон испустил легкий вздох облегчения, радуясь тому, что как бы то ни было, но моряка удалось урезонить. Но в другой раз он его сдерживать не будет, и когда Альбин снова дорвется до пиратов, то пусть они просят пощады у богов, потому что от триерарха, жаждущего посчитаться с ними за товарищей, им ничего подобного не дождаться.

Неожиданный порыв ветра заставил Катона зябко поежиться: он насквозь промок, а теперь, когда возбуждение спало, понял, что еще и продрог. Затем его поразила страшная мысль: он торопливо сунул руку за спину и перетянул вещевой мешок вперед. Тот потемнел от морской воды; пальцы замерзли, и Катону пришлось изрядно повозиться с завязками, прежде чем он открыл клапан и заглянул внутрь. Свиток с приказами находился на месте в кожаном футляре и, надо думать, остался достаточно сухим, а вот пакет с докладом Вителлия промок насквозь. Когда Катон потянул его из вещмешка, печать отвалилась и обертка чуточку приоткрылась. Внутри были видны восковые таблички с текстом донесения.

На миг он замер: первым его побуждением было сделать то, чего, как он знал, ему делать не следовало. Это было достаточно просто. Он мог подождать до их возвращения в Равенну, а затем, пока оставшиеся биремы принимают на борт людей и припасы, улучить момент, чтобы прочитать донесение префекта, вернуть печать на место и отправить его Нарциссу в Рим. Так просто — и он сможет узнать, что на уме у Вителлия. А возможно, в тексте найдется и что-нибудь насчет свитков, что-нибудь способное помочь ему понять, почему они ценятся выше стольких человеческих жизней. Правда, внутренний голос тут же напомнил ему, что поступить таким образом — значит подорвать оказанное доверие, не говоря уж о том, что, если факт прочтения им тайной государственной депеши откроется, это может быть чревато весьма печальными последствиями.

Но ведь, в конце концов, он имеет дело с Вителлием…

Тихонько выругавшись, Катон снова застегнул клапан, решив, что прочтет доклад, как только доберется до Равенны.

Глава 23

Население Равенны пребывало в ярости. У ворот морской базы собралась толпа, и люди в гневе осыпали злобными оскорблениями стоявших на караульных башнях над входом часовых. Сами ворота были закрыты, тяжелые задвижки вставлены в скобы. Катон благоразумно решил, что от толпы лучше отгородиться и избегать каких-либо контактов. Людей, которым не нравилась сложившаяся ситуация, можно было понять, но поделать с этим он все равно ничего не мог и действовал в соответствии с полученными приказами. На территории базы центурионы корабельной пехоты и триерархи остававшихся здесь бирем руководили спешными работами по погрузке провизии и снаряжения и скорейшей подготовке к отплытию.

Катон намеревался вернуться в Иллирию как можно скорее, невзирая на мольбы городского совета. Прибывшая к нему депутация потребовала объяснений в связи с тем, что город остается без защиты. Выслушав выступившего от имени местных властей высокомерного и самонадеянного, как все провинциальные чиновники, человека по имени Руф Поллон, Катон вежливо пояснил, что связан полученными приказами и ослушаться их не имеет права.

Новость быстро разлетелась по городу и порту, и скоро множество бездельников и завсегдатаев питейных заведений собралось у гавани, понося людей за закрытыми воротами многокрасочной бранью. Скоро к ним присоединились любопытные ребятишки, и, прежде чем настал вечер того дня, когда «Спартанец» доставил центуриона в Равенну, все широкое пространство между гаванью и складами было набито разъяренными горожанами.

— Может, мне взять центурию и разогнать их? — спросил центурион Метелл, стоя рядом с Катоном и глядя через зубчатый парапет стены на бушующую толпу.

Катон обдумал предложение и покачал головой:

— В этом нет необходимости. Они скоро сами разойдутся, как только уразумеют, что попусту теряют время. Какой смысл вызывать в них еще большее озлобление, чем уже имеется?

— Звучит разумно, командир, — промолвил Метелл, стараясь скрыть разочарование. — Но с другой стороны, надо бы преподать им урок. Они ведут себя непозволительно. С тех пор как появились эти пираты, они только и знают, что поносить да оскорблять нас.