Добыть Тарковского

Сначала Андрей в постели представил кое-кого вместо Софочки. Потом вступил в милую переписку с одной критикессой. А затем улетел на съемки второй части «Нокаута», где... Не влюбился, ничего такого. Просто целовался по сценарию. А там... Сцена была. Ну, он сзади обнял и волосы на затылке понюхал. Отшатнулся, едва понял. И стыдно, и сладко, и голова кружится, и в целом как-то не по себе. Ушел. Спрятался в фургончике. Голову руками охватил и убеждает себя, что Софочку любит. Глаза закроет и силится ее представить в деталях, а там, под веками, актриса эта с круглым затылком и губами пухлыми. Кому-то такие борения смешными могут показаться, переспал и переспал, XXI век, но это если подноготную не знать. Она чудовищная, но я вынужден, иначе нельзя. До Софочки Андрей со стриптизершей встречался. Она его хламидиозом заразила. Он не знал. Да и она, наверное, тоже. Хламидиоз, как медведь, — склонен к спячке. А потом Софочка появилась. Забеременела. Родила больного мальчика. Через месяц стали выяснять причину смерти. Выяснили. Хламидиоз. Пролечились оба. Оклемались кое-как.

И вот за все это время, почти за восемь лет, Софочка ни разу не упрекнула Андрея. Он свою вину знал и нес ее, как Поддубный лошадь, а Софочка будто бы про нее навсегда забыла. Последние три года они безуспешно пытались забеременеть, но и тут Софочка молчала. После такого Андрей испытывал к ней чувство долга. Он должен был ее любить и не мог ее предать, потому что... Ну, потому что какой мразью надо быть, чтобы это сделать. Современность, казалось бы, какой долг, откуда? А вот взялся и так внутри Андрея возрос, так раздался, такие корни пустил, что, когда он затылок той актрисе понюхал, у него руки затряслись, словно он человека убил и его вот-вот найдут. А она, Катя эта, в фургончик зашла и говорит:

— Тебя затрясло.

— Чего?

— Я почувствовала, как тебя затрясло. С неопытными бывает. Давай здесь пройдем, а потом на камеру.

Катя действительно была красива. С пшеничными густыми волосами, зачесанными назад наподобие гривы, с поставленным голосом, с тем магнетизмом, без которого актерская карьера немыслима. Игривая и раскованная, она подзуживала всякого мужчину к словесному танцу и легкости. Она снимала груз. В ее компании многие важные вещи вдруг начинали казаться глупыми.

— Я начну. Ты готов?

— Не готов, но давай.

— Олег, почему всё так?

— Я не знаю. Никто не знает, но мы справимся.

— Ты все время это твердишь. Я устала от слов. Я хочу...

— Да?

— Господи, да поцелуй меня уже!

Андрей наклонился и поцеловал Катю в губы. Так срывают пластырь или тыкаются губами в уксус, чтобы проверить его крепость. Катя отстранилась.

— Мы любовники, Андрей.

— Чего?

— Любовники. Ты сценарий читал?

— Читал.

— Мы — любовники.

— Любовники.

— А ты целуешь меня, как мать.

— Я знаю. Я боюсь...

— Чего?

— Захотеть тебя по-настоящему.

— Поэтому ты убежал? Потому что меня захотел?

— Да.

Катя улыбнулась.

— Успокойся. Я тоже тебя хочу. Давай просто сделаем это и будем работать дальше.

— В смысле — переспим?

— Конечно. Почему нет?

— Ты не понимаешь. Я женат.

— Что за вздор! Это всего лишь секс. Давай с последнего места.

— Давай.

— Ты все время это твердишь. Я устала от слов. Я хочу...

— Да?

— Господи, да поцелуй меня уже!

Андрей снова хотел мазнуть Катю губами, но она проявила настойчивость. Обхватила Андрея руками. Прижалась. Погладила затылок и шею. Задышала часто-часто.

Андрей закрыл глаза и наконец-то увидел Софочку. Оторвал от себя Катю. Вылетел из фургончика.

Сцены с поцелуями получались с десятого дубля, да и то не бог весть как. Режиссер матерился, словно опытный уголовник. Катя наглухо замолчала. Между ней и Андреем воцарились профессиональные отношения. Не сказать, что в них была нотка холодности, скорее, камский лед января. Однако Андрей терзался. Катя, она... Ему как бы хотелось и не хотелось завершить начатое. Вряд ли это можно назвать гештальтом, но возбуждение и вина, идущие рука об руку, — слишком сильные и противоречивые чувства, чтобы ни во что не вылиться. Брага, помните? Не сразу, но выбродит, не сегодня, так завтра. Когда съемки закончились, Андрей поехал в Пермь скорым поездом «Кама». Он не любил летать, а на верхней полке ему отлично думалось. В этот раз, правда, дум не случилось. Соседями Андрея были трое вахтовиков с водкой.