Добывайки

– Но я уже кинула, – сказала Арриэтта.

Они пролетели над дубом на безопасном расстоянии, шар продолжал подниматься, земля уходила вниз.

Хомили посмотрела за борт.

– Осторожней, Под, – сказала она.

– Всё в порядке, – успокоил её Под, – сейчас я его спущу.

Несмотря на то что конец резиновой трубки был поднят, они почувствовали слабый запах газа.

Даже на такой высоте все звуки были отчётливо слышны. До них доносился стук молотка – это мистер Плэттер сколачивал для них клетку – и, хотя казалось, что железная дорога далеко, громыхание колёс на стрелках. В то время как они снижались – быстрее, чем ожидал Под, – их увлекло воздушным течением за пределы сада и понесло по нисходящей спирали над шоссе; его широкая, освещённая солнцем лента, извиваясь, терялась вдали. С одного бока лента эта казалась обтрёпанной – из-за тени, падавшей от живой изгороди и хилых придорожных деревьев. По шоссе медленно ползла крестьянская повозка; спереди с поводьями в руках сидела женщина, сзади спал мужчина.

– Мы удаляемся от нашей ПЗ, – сказал Под. – Пожалуй, брось вниз ещё три билета – здесь ветер слабее, чем наверху…

Поднимаясь, они пролетели над одним из построенных мистером Плэттером домиков, их затопил поток металлических звуков – кто-то упражнялся в игре на пианино. Залаяла собака.

Подъём ускорился – благодаря трём законным билетам и четвёртому, брошенному Арриэттой им вдогонку. Она сделала это, поддавшись внезапному порыву, и сразу поняла, что совершила ошибку. Они должны подчиняться пилоту, от этого зависит всё, даже их жизнь, а как он может управлять воздушным кораблём, если она будет нечестно выполнять команды? Шар продолжал подниматься, а Арриэтту всё сильней мучила совесть. Они летели над большим лугом, где паслись коровы, и с каждой секундой они на её глазах становились всё меньше. Однако дрожащее «му-у» прорезало спокойный воздух и достигло их ушей. Арриэтта услышала песню жаворонка, а когда они пролетали над вишнёвым садом, почувствовала клейкий аромат нагретых солнцем почек и распустившихся цветов. «Больше похоже на середину апреля, чем на конец марта», – подумала она.

– Спиллеру бы очень понравилось, – сказала Арриэтта громко.

– Возможно, – довольно сухо отозвалась Хомили.

– Когда я вырасту, я, наверно, выйду за него замуж.

– За Спиллера? – удивлённо воскликнула Хомили.

– А чем он плох? – спросила Арриэтта.

– Ну, я не говорю, что он чем-то особенно плох, – нехотя признала Хомили, – особенно если его отмыть и привести в приличный вид… Но где, ты думаешь, вы будете жить? Ведь он не сидит на месте.

– Я буду ездить вместе с ним, – сказала Арриэтта.

Хомили уставилась на неё.

– Интересно, что ты ещё скажешь? И где – на воздушном шаре! Выйти замуж за Спиллера! Ты слышал, Под?

– Да, слышал, – ответил он.

Они всё ещё поднимались.

– Ему нравится жить на открытом воздухе, – сказала Арриэтта, – и мне тоже.

– Выйти за Спиллера! – пробормотала про себя Хомили, она никак не могла это переварить.

– И если мы всё время будем ездить с места на место, нам будет легче приезжать к вам в гости…

– Значит, уже дошло до «мы»? – сказала Хомили.

– …А я не смогла бы этого делать, – продолжала Арриэтта, – если бы я вышла замуж в семью, которая постоянно живёт в Бедфордшире.

– Но тебе только шестнадцать! – воскликнула Хомили.

– Семнадцать… почти что, – сказала Арриэтта. Немного помолчав, она добавила: – Думаю, мне следует ему об этом сказать…

– Под! – воскликнула Хомили. – Ты слышишь? Может быть, на неё подействовала высота или ещё что-нибудь – у девочки ум зашёл за разум.

– Я пытаюсь поймать ветер, – сказал Под, он не мигая смотрел наверх, туда, где лёгкое, прозрачное облачко чуть заметно плыло к солнцу.

– Понимаешь, – спокойно продолжала Арриэтта (она вспоминала свои беседы с мисс Мензиз, её голубые глаза, полные слёз), – он такой стеснительный и так много разъезжает, что может сам и не додуматься до того, чтобы меня спросить. А потом ему надоест жить в одиночестве, и он женится на какой-нибудь, – Арриэтта приостановилась, – на какой-нибудь ужасно милой добывайке с толстыми ногами…

– Где ты видела добываек с толстыми ногами? – воскликнула Хомили. – Об этом и слыхом не слыхать. Разве что у твоей тёти Люпи… Хотя своими глазами я её ног не видела… – добавила она задумчиво, глядя наверх, словно следуя за взглядом Пода. – Но что за глупости ты говоришь, Арриэтта! Начиталась в этом своём журнале всякой ерунды. Да вы со Спиллером словно брат с сестрой!

Только Арриэтта хотела сказать, но не сразу смогла найти подходящие слова, что детская дружба – неплохая проверка для будущего союза, как что-то заслонило от них солнце и в корзине стало вдруг холодно и сыро. Верхушка оболочки скрылась в тумане, земля внизу стала не видна.

Добывайки уставились друг на друга. Всё исчезло, существовала лишь корзина в красных клубничных пятнах, окружённая белой стеной, и они трое, напуганные до полусмерти.

– Ничего страшного, – сказал наконец Под, – мы попали в облако. Я немного выпущу газ.

Они молча смотрели, как он это делает, не сводя глаз с его твёрдой руки на клапанном рычаге. Им казалось, что он едва движется.

– Самую малость, – объяснил он спокойно. – Сетка намокла, а вода – вещь тяжёлая. Это нам поможет. И, кажется, мы нашли ветер.