Добывайки

– Верно, – согласилась миссис Мей. – Им грозила опасность. Так же, как и всем нам. У них, по крайней мере, не было войн. А ты подумай о первых колонистах в Америке! Или о крестьянах, которые живут посреди саванны в Африке, где вокруг рыщут дикие звери, или о тех, что живут в джунглях Индии! Они понемногу знакомятся с повадками зверей. Даже кролик знает, когда лиса охотится, а когда нет, и может пробежать у неё под носом, если она сытно поела и нежится на солнце. Все дети Хендрири были мужского пола, поэтому учились охотиться, чтобы добывать пищу, и осваивали навыки воинов, чтобы защищать себя и близких. Я не думаю, чтобы Арриэтта или Хомили уходили далеко от дома.

– Арриэтта уходила, – возразила Кейт.

– Да, – со смехом согласилась миссис Мей, – Арриэтта, пожалуй, уходила.

– Значит, у них было мясо?

– Да, иногда. Но добывайки не убивайки. Я думаю, что, если горностай, скажем, убивал куропатку, они могли добыть её ногу или крыло.

– А если лиса убивала кролика, то мех?

– Да, на одеяла и шубы.

– А какие на вкус ягоды боярышника, если их очистить от кожуры и испечь? – с блестящими от возбуждения глазами спросила Кейт. – Как печёный картофель?

– Возможно, – ответила миссис Мей.

– Но они не могли готовить в барсучьей норе. Я полагаю, они разводили костёр. А как зимой? Что они делали, чтобы не замёрзнуть?

– Знаешь, что я думаю? – Миссис Мей отложила работу и немного наклонилась вперёд. – Я думаю, они использовали её, со всеми переходами и кладовыми, как огромный холл-лабиринт. Никто, кроме них, не знал, как пройти по всем галереям и переходам к их настоящему дому. Добывайки любят длинные коридоры и ворота и не любят жить неподалёку от парадных дверей.

– Где же тогда они жили?

– Мне вдруг пришло в голову: а не могли они использовать газопровод? – сказала миссис Мей.

– Да-да! – воскликнула Кейт. – Я понимаю, что вы имеете в виду.

– Земля там мягкая, песчаная. Я думаю, они прошли через всю барсучью нору и вырыли большой круглый зал на одном уровне с газопроводом, а вокруг зала сделали маленькие комнатки, как каютки. И наверняка они проделали в трубе три маленькие дырочки: одну совсем малюсенькую, такую, что и не увидишь, и газ, который оттуда шёл, всегда горел. А две другие, побольше, с затычками. Когда хотели их зажечь, затычки вынимали. Большие «горелки» зажигались от маленькой. Вот тебе и освещение, и огонь для готовки.

– Но додумались ли они до этого?

– Додумались. Они умные, – успокоила её миссис Мей, – слишком умные, чтобы жить рядом с газопроводом и не воспользоваться им. Не забывай, кто они.

– Но им был нужен вентилятор.

– Так у них он и был.

– Откуда вы знаете? – удивилась Кейт.

– Однажды, когда я там была, мне почудился запах тушёного мяса.

– Ax вот как! – взволнованно воскликнула Кейт и, забравшись с коленями на табурет, перегнулась к миссис Мей. – Значит, вы всё-таки там были? Вот откуда вы всё это знаете. Вы их тоже видели!

– Нет-нет, – пошла на попятную миссис Мей, немного отодвигаясь. – Я их никогда не видела. Ни разу!

– Но вы там были? Вы что-то знаете! Вижу, что знаете.

– Да, я там была. – Миссис Мей посмотрела прямо в горевшие нетерпением глаза Кейт: казалось, её что-то смущало, она чуть ли не чувствовала себя виноватой. – Хорошо, – согласилась она наконец, – я расскажу, но ни за что не ручаюсь. Я приехала туда как раз перед тем, как тётю Софи забрали в больницу. Я знала, что дом продадут, поэтому…

Миссис Мей опять заколебалась, затем, помолчав, смущённо продолжила:

– Я вынула всю мебель из кукольного дома, положила в наволочку и отнесла туда. И на свои карманные деньги купила кое-что: чай и кофейные зёрна… и соль, и перец, и гвоздику, и большой пакет сахара. И взяла целый ворох шёлковых лоскутков, которые остались, когда мы шили лоскутное одеяло. И немного рыбьих косточек на иголки. Я положила туда крошечный напёрсток, который был в моём куске рождественского пирога, и целый набор щипчиков и тарелочек из цветной фольги, которые были в коробке из-под шоколадных конфет…

– Но вы их ни разу не видели?

– Нет. Ни разу. Я просидела несколько часов на склоне под живой изгородью из боярышника. Мне очень нравился этот склон: отовсюду торчали перекрученные корни, в песке были ямки, там росла лесная фиалка, и первоцвет, и ранняя смолка. С самого верха склона было видно на много миль кругом – и поля, и леса, и долины, и извилистые просёлочные дороги, и трубы большого дома.

– Может быть, вы сидели не там, где надо?

– Не думаю. Сидя так в траве, глядя на жуков и муравьёв, я нашла необычный жёлудь: гладкий и сухой, с пробуравленной дырочкой сбоку и срезанной верхушкой…

– Чайник! – воскликнула Кейт.

– Думаю, что да. Я всё кругом обыскала, но носика из пёрышка так и не нашла. Тогда я принялась их звать: кричала во все норки и дыры… как раньше брат, – но мне никто не ответил. А когда я пришла туда на следующий день, наволочка исчезла.

– И всё, что в ней, тоже?