Дочь бакенщика

— Есть у меня подозрение, что и ты еще не вольна.

Ильсеяр смотрела на деда широко раскрытыми глазами: «Неужто бредит?»

Старик продолжал:

— По-моему, это — ловушка… Не понимаешь? Сейчас поймешь. До них, видать, дошла весть, что отец твой остался живым… Вот и надеются: дескать, услышит Мэрдан про нас и вернется домой, а тут соберутся и те, кого ищет полиция. И в этот момент — стоп машина!

— Дедушка, тогда давай в лес…

— Нельзя. Нельзя показывать, что мы догадались. От будки никуда не отходи. А ежели придут, станут спрашивать, ты ничего не знаешь!

— А вдруг придет папа и они его схватят?

— Съездишь к Гюльбану… Нет, не сейчас… Гюльбану передаст Гаязу. А тот знает, где хоронится отец.

— Что же это, так и будет папа прятаться всю жизнь?

— Нет, зачем?.. У белых там голова кругом пошла. Будто волки почуяли охотника — не знают, куда и кинуться. А в городе что делается нынче… Прямо столпотворение.

— Ну-у…

— Вот именно. Еще два-три дня, и каюк им. Советская власть придет, наша власть, — сказал дед Бикмуш и подошел к полке, где обычно лежал хлеб. Не найдя там ничего, пошарил в очаге, выбрал несколько окурков и, высыпав оставшийся в них табак в трубку, закурил. Потом, как есть, одетый, улегся и стал рассказывать Ильсеяр о тюрьме, о событиях в городе, о том, как простые люди в городе ждут не дождутся красных. Но так и не договорил, заснул…

Ильсеяр уже не спалось. Она приподняла голову с подушки и смотрела на дедушку. А он спал крепко и спокойно, даже улыбался во сне. Видно, смешались у деда сон с явью, он тихо сказал: «Ленин», — и опять улыбнулся.

Ленин! Какое красивое имя! Его Ильсеяр впервые услышала в тюрьме. Старый матрос, дядя Егор, даже нарисовал ей обуглившейся спичкой его портрет на стене.

Ильсеяр все время смотрела на этот портрет. А добрая женщина, которая ухаживала за ней, тоже про Ленина рассказывала.

«Какой большой человек, оказывается, Ленин!..»

Утром на поверке надзиратели озлились и стерли портрет мокрой тряпкой. Только дядя Егор снова на-рисовал его, еще больше и лучше прежнего.

«Ты счастливая, увидишь Ленина. Вот кончится война, и ты всегда будешь видеть его дела, слышать его слова», — сказал ей тогда матрос. Если бы так… Ильсеяр сразу узнала бы его. Узнала бы и…

Мечтая о том, как она встретится с Лениным, Ильсеяр не обратила внимания, что дед открыл глаза.

— Ты что не спишь? — спросил дед Бикмуш.

Ильсеяр забралась к нему на лежанку и, взглянув на затворенное окошко, прошептала:

— Ты во сне крикнул «Ленин», дедушка!

— Его имя скоро по всей Белой будет греметь. Не во сне, а наяву! Не шепотком вроде тебя, громко, во весь голос его назовут! Завтра или послезавтра проснемся мы с тобой, а красноармейцы и партизаны с красным знаменем пройдут по Белой со словами «Ленин» и «Советы».

Дед Бикмуш замолчал. Но Ильсеяр хотела все слушать и слушать о Ленине и, чтобы втянуть деда в разговор, спросила:

— Дедушка, старый матрос сам видел Ленина, а ты тоже видал?

— Не приходилось, милая. Но увижу. Думается мне, что увижу. — Он лег поудобнее и стал рассказывать все, что слышал о Ленине. — Товарищи с нашей шахты видели его. Он тогда в ссылке был, Ленин. На востоке есть земля — Сибирь называется, вот там как раз…

Глава 12 Джумагул Уметбаев

Подозрения деда Бикмуша оправдались. На следующий же день в будку стали захаживать странные «рыбаки». Ведро попросят уху сварить, чайник. А сами такие щедрые: угощали Ильсеяр конфетами, пряниками. Один назвался дезертиром, от белых, мол, скрывается. «Не знаете ли, — говорит, — где партизаны, к ним бы подался». — «Ах, вот ты кто!» — закричал дед на него и живо прогнал.

Еще какой-то человек встретился им, когда они бакены отправлялись зажигать. Подошел и прямо упал, задыхаясь: «Меня, — сказал он, — послал товарищ Костин. Нас было двое. Одного поймали в дороге и убили. Скорее! Мне нужен Мэрдан. Костин велел ему людей созвать…»

Этому дед Бикмуш пригрозил, что заявит о нем в штаб белых. «Ежели встречу вашего Костина, вот этим топором его зарублю…» — шумел он.

Увидев, что тут не клюет ни на какую приманку, «рыбаки» перестали показываться. Но это еще не значило, что будку оставили в покое. Как-то Ильсеяр возвращалась с пристани, несла керосин для бакенов. По пути к ней пристал незнакомый человек:

— Ты кто?

— Ильсеяр, дочь бакенщика.

— Где твой отец?

— Нет у меня отца.

— Куда же он делся?

— Убили.

— За что?

— Не знаю. Казаки убили.

— Партизаном, что ли, был?

— Не знаю.

— В лесу скрывался?

— Зачем? У нас же дом есть.

— А с кем сейчас ты живешь?

— С дедушкой.

— Тогда я у вас переночую сегодня.