Дочь часовщика. Как видеть свет в кромешной тьме

Начиная с января 1941 года немцы проводили регулярную перепись населения на всех оккупированных территориях и отлавливали евреев для депортации в Германию. Перепись еврейского населения снабдила нацистов необходимыми документами для последующих облав: они начались следующим же летом. В июне 1942 года Центральное управление, занимавшееся организацией депортаций, объявило, что начиная с 14 июля все евреи будут отправляться под надзором полиции в Германию на работы. Однако мало кто послушался приказа, поэтому в тот же день немцы совершили налет на дома в Амстердаме, арестовав и удерживая в качестве заложников около семисот пятидесяти евреев. Репрессии возымели желаемый эффект: в течение следующих двух недель около шести тысяч евреев «добровольно» отправились в Вестерборк, транзитную станцию на северо-востоке Нидерландов, которую нацисты использовали в качестве перевалочного пункта для дальнейшего распределения людей в концентрационные лагеря.

Одной из таких семей, попавших в водоворот репрессий, была семья Анны Франк. 9 июля Анна описала в дневнике, как складывалась ситуация для скрывавшихся евреев: «Мама разбудила нас в половине шестого. Мы вчетвером были завернуты во столько слоев одежды, что казалось, будто мы собираемся провести ночь в холодильнике. … Ни один еврей в нашей ситуации не осмелился бы уйти из дома с чемоданом, полным одежды и вещей. На мне, например, были надеты две майки, три пары трусов, платье, а поверх него юбка, куртка, плащ, две пары чулок, тяжелые ботинки, шапка, шарф и многое другое.

«Разобранные кровати, продукты для завтрака на столе, фунт мяса для кошки на кухне – все это создавало впечатление, что мы уезжали в спешке. Но мы больше не переживали, что подумают люди. Мы просто хотели выбраться оттуда, убежать и добраться до безопасного места. Ничто другое не имело значения».

Семья Анны Франк нашла убежище в офисном здании ее отца на улице Принсенграхт, 263. Нестандартная планировка комнат позволяла им прятаться на верхних этажах. На первом этаже располагался склад: различные кладовые, мастерские и фрезеровальные комнаты. В углу здания располагался офис, через который можно было попасть на второй, третий и четвертый этажи. На втором уровне располагались три офиса, на третий этаж вела лестница: там было еще несколько небольших комнат и ванная. На четвертом этаже находились две крошечные комнаты и мансарда. Именно в этих комнатах на третьем и четвертом этажах укрылась семья Франк.

Их семье повезло, что у них нашлось, где укрыться, но теснота помещения и сам режим заточения переносились очень тяжело. «Невозможность выйти на улицу расстраивает меня до степени, которую я не могу выразить словами, – написала Анна в своем дневнике 28 сентября, – и я живу в постоянном ужасе, представляя себе, что наше укрытие обнаружат и нас застрелят».

Действительно, любой, кто оказался бы на третьем этаже здания, легко обнаружил бы их укрытие. Чтобы чуть больше обезопасить себя, у входа поставили встроенный книжный шкаф; если нажать или потянуть в нужном месте, он распахивался. Они называли свой новый дом «Убежищем».

* * *

В то же время Одри Хепберн описывала происходящее в Анхеме: «Мы с мамой шли на станцию[20], чтобы сесть на поезд, и я видела грузовики для скота, заполненные евреями… ужаснее зрелища и представить себе нельзя… Я смотрела, как семьи с маленькими детьми, с младенцами, загоняли в вагоны для скота – составы состояли из больших вагонов, сколоченных из деревянных досок с небольшой открывающейся дверцей наверху, а на платформе солдаты подгоняли к ним все новые и новые еврейские семьи с маленькими детьми, со скудными узелками с пожитками в руках. Многие семьи разлучали прямо на платформе: «Мужчины в один вагон, а женщины в другой». Затем они забирали детей и младенцев и помещали их в третий вагон».

Эти младенцы и их судьба скоро привлекут внимание Корри тен Бум.

Тем временем в Делфте, маленьком городке примерно в 48 километрах к югу от Харлема, высокий восемнадцатилетний юноша прибыл в кампус Делфтского технологического университета. Его звали Ганс Поли. После первых налетов в 1941 году и вплоть до сентября 1942 года нацисты в основном игнорировали колледжи. Для всех, кроме евреев, университеты служили, пожалуй, последним безопасным убежищем. Скоро не останется и его. Ганс заметил, что, хотя внешне все казалось нормальным, студенты и преподаватели держались из последних сил.