Дочь часовщика. Как видеть свет в кромешной тьме

Работать они должны были одиннадцать часов с перерывом на обед, в который выдавали одну вареную картошку и эрзац-суп. В казарму они вернулись в синяках, волдырях и кровоподтеках. Их распухшие ноги красноречиво свидетельствовали о том, какой это был каторжный труд. Условия в Равенсбрюке были настолько изнурительными, что согласно статистике и лагерной документации в нем ежедневно погибали по семьсот женщин.

Через несколько недель Корри поняла, что им с Бетси нужно срочно искать другую работу. От соседки по заключению она узнала, что можно попроситься в бригаду вязальщиц – женщин, которых она увидела за работой в первый день. И действительно, когда Корри и Бетси попросились туда, им выдали вязальные спицы и шерсть. Сестры принялись за работу, наступила спасительная передышка.

Несколько ночей спустя к их койке подошла тюремщица и сообщила, что утром им придется снова явиться на завод. «Но как же так, – возразила Корри. – Мы обе работаем над вязанием».

Тюремщица вычеркнула их имена из списка и выдала каждой по красной карточке. По ее словам, карточки классифицировали их как непригодных для тяжелого труда.

Утром Корри узнала от другой узницы нечто, чего не сказала им тюремщица.

Когда число узников чрезмерно превосходило лимиты лагеря – как это произошло сейчас – тех, у кого были красные карточки, травили газом.

Глава 21 Убийства

Харлем

Однажды октябрьским утром Ганс Поли услышал шум на улице. Учитывая, что его освободили из Амерсфорта всего шесть недель тому назад, он решил, что разумнее остаться внутри. Он выглянул в окно и увидел солдат, собравшихся на улице Вестерграхт, всего в трехстах метрах от дома его родителей. Скоро семья выяснила, что всего за несколько часов до этого там застрелили офицера гестапо.

Пока немцы прочесывали окрестности в поисках боевиков Сопротивления, совершивших это преступление, Ганс и его родители быстро спрятали все, что могло их скомпрометировать.

В тот же день Ганс увидел клубы дыма, поднимающиеся от зданий, расположенных дальше по улице.

Не сумев найти виновных в убийстве, гестапо отомстило местным жителям: они подожгли несколько ближайших домов. Семье Поли осталось только надеяться, что их дом не окажется следующим.

Равенсбрюк

Ужин в бараке 28 заключался в половнике супа из репы. После ухода охранников Корри и Бетси провели богослужения на своей койке, начинали они обычно с пения. Присоединились десятки женщин всех национальностей, каждый вечер они чередовали: сегодня лютеранский гимн, завтра Магнификат на латыни в исполнении римских католиков, а если повезет прожить еще один денек, то и задушевный псалом восточных православных. После пения Корри или Бетси читали отрывки из Библии, сначала на голландском, затем на немецком. После каждого стиха они делали паузу, пока их слова переводили на французский, русский, польский и чешский языки – слово Божье передавалось все дальше и дальше по рядам. В некоторые дни к их служению присоединялось больше женщин, и тогда после вечерней переклички они проводили вторую встречу во имя Господа.

1 ноября в барак 28 пришли обнадеживающие новости. По какой-то причине – возможно, из-за того, что завод Сименс подвергся бомбардировке, – туда перестали посылать рабочие бригады. Вместо этого охранники придумали другое задание: выравнивание грунта. Красные карточки освобождали Корри и Бетси от тяжелой работы, но охранники, очевидно, рассматривали размахивание лопатой как легкий труд и отправляли их к стенам лагеря. Зачем нужно было выравнивать этот участок, для всех оставалось загадкой, но работа была действительно изнурительной.

Бетси слабела с каждым днем, и однажды утром она еле подняла небольшой кусок дерна. Надсмотрщица начала кричать на нее, призывая Бетси пошевеливаться, схватила ее лопату и начала показывать горсть земли на ней другим бригадам.

«Посмотрите, что несет мадам баронесса! Очевидно, ей очень тяжело!»

Другие охранники и несколько заключенных засмеялись, и Корри почувствовала прилив ярости внутри. Она посмотрела на свою сестру, и, к своему потрясению увидела, что Бетси тоже смеется.

«Ну да, я очень стараюсь, – сказала она охраннице. – Но вам лучше проявить милосердие и позволить мне ковылять вот с такой маленькой ложечкой земли, иначе я скоро совсем свалюсь».

Охранница выхватила свой кожаный хлыст и с размаху полоснула Бетси по груди и шее. «Здесь я решаю, кто и когда свалится!»

Корри схватила лопату и бросилась на помощь, но Бетси встала перед ней.

«Корри! – воскликнула она, повисая на ее лопате. – Ради Бога, уходи, продолжай работать!»

Корри крепко вцепилась в дерево, лишившись от злости дара речи. Бетси схватила рукоять ее лопаты, освободила Корри руки и воткнула лезвие в землю. На ее шее растекался багровый рубец, кровь запачкала воротник.

Бетси прикрыла рану ладонью. «Не смотри на это, Корри. Смотри только на Иисуса».