Дочь для трона

– Так много костей, – тихо сказал он. Осмотрел пол под ногами, задумчиво цокая языком. Потом наклонился и подобрал самый острый осколок. – Вне Святилища мы не можем ни к чему прикасаться, находясь в таком виде. Создавая морок и показывая себя прежними, а не настоящими. – Он взвесил кость на ладони. – Но это место, где наша магия сильнее всего, дает определенные преимущества. Здесь наши проекции теснее связаны с телами. Ранив одно, ранишь и второе.

Все произошло так быстро, что Нив не успела ничего сделать. Вальхиор поднял руку и воткнул осколок себе в шею.

Нив не знала, как относиться к тому, что ее первым порывом было отступить и холодно вскинуть бровь. Конечно, кто-нибудь сострадательный, кто-нибудь хороший шагнул бы вперед, его тело само потянулось бы на помощь другому прежде, чем разум успел бы включиться и сказать, что это ничего не изменит.

Но Нив так не поступила.

А Вальхиор, который заметил это, когда бросил на нее нарочито испуганный взгляд расширенных глаз, захихикал.

Он взялся за осколок и вытянул его из шеи. Распоротая кожа и белеющие позвонки подергивались туда-сюда, пока неглубокая рана зарастала.

– Ты хорошо усваиваешь уроки, – усмехнулся он, еще раз проводя пальцем по острию кости, прежде чем бросить ее на пол. – Просто хотел показать тебе, что это бесполезно, пока ты чего-нибудь не замыслила. Нужно кое-что посерьезнее кости любого бога, чтобы мы распались, Нив. И даже если ты умудришься запустить этот распад, ты просто освободишь нашу магию. Освободишь наши души. И тогда им придется куда-то переместиться, в тебя или в Солмира.

– Так не этому ли ты должен меня учить? – Ее слишком очевидно и умышленно подводили к вопросу, и Нив чувствовала, что отвечать Король не станет, но все равно не смогла удержаться и не спросить. – Разве не этого вы хотите?

– Разумная Королева Теней. – Он потянулся к ней и обхватил ее щеку. Кожа у него на руке облезла, обнажая блестящую кость, и Нив дернулась прочь. Вальхиор вцепился ей в подбородок железной хваткой, из которой было не вырваться, и ближе подтащил ее к своему лицу. Один его глаз был целым, зеленым, окруженным каштановыми ресницами; на месте второго в голом черепе зияла пустота. – Только кость бога может убить другого бога, но боги эти должны быть созданы схожим образом. А мы сами сделали себя богами.

Последнее слово Король глумливо выплюнул, приблизившись к ней на расстояние выдоха своими сочными губами, сменявшимися зубастым костяным оскалом.

Когда он почти коснулся ее рта, Нив зарычала, выбросила руку и отпихнула его с такой силой, что сама чуть не упала назад, перебирая ногами по гремящим костям.

Вальхиор снова рассмеялся, живо и весело.

– Поцелуи положены только Солмиру, я понял, – сказал он. – Учтем, учтем.

Проекция Короля отвернулась и пошла дальше по костяному лабиринту. Нив двинулась следом, сжимая в руке отданную Швеей кость бога, хотя только что видела доказательство никчемности такого оружия.

Они шагали по обломкам еще какое-то время – тело Нив давно утратило способность ощущать его ход, – прежде чем Вальхиор остановился перед открывшейся пустотой, обширной и слишком темной, чтобы можно было что-то разглядеть в глубине.

– Он здесь, – сказал Король, пренебрежительно взмахнув рукой. – Твой предатель.

И Нив бросилась вперед, забыв и про страх, и про королевскую осанку.

Грудная клетка. Во всяком случае, так ей показалось. Изогнутые кости тянулись вверх и сходились в одну, сложенную из отдельных кусков. Пустоту между огромными ребрами заполняли другие кости, сросшиеся с ними за долгое время так же, как куски горы, в которой жил Оракул. В середине клетки горел серым пламенем небольшой костер, испускавший едкий дым.

И среди всех этих костей сидел Солмир, весь в крови и синяках. Как только Нив приблизилась, он встал, гремя длинной цепью. Одно запястье у него было заковано в увесистый белесый браслет – тоже костяной. Даже цепь, державшая Солмира на привязи, казалась сделанной из сцепленных вместе крошечных кривых позвонков; она позволяла ему перемещаться по камере, но не выпускала за порог. Под ногами у него стелилась пыль с отпечатками сапог и длинными полосами, словно он пытался вырвать цепь из пола и потерпел неудачу.

– Подумайте немного, – сказал Вальхиор. – Но не забывайте, что времени осталось мало. Тенеземье все менее устойчиво с каждой минутой. – Он ухмыльнулся, блеснув глазами. – Приятно вам повыбирать, кому быть жертвой. Мы даже оставим вас наедине.

Нив ощутила, как тяжесть чужого присутствия уходит у нее из головы, забирая с собой весь морок. Фигура Вальхиора моргнула и пропала, и в устроенной внутри скелета тюрьме остались только хилый костерок и они с Солмиром.

Она впилась глазами в него. Он – в нее. Огонь освещал его окровавленную грудь, глубокий рельеф гибких, крепких мышц. Когда-то Нив решила, что он сложен, будто нож, и сравнение это казалось все более уместным. Длинный, тонкий и острый, созданный ранить и не допускающий неосторожного обращения.