Дочь для волка

Продавщица вежливо кивнула и двинулась к прилавку, на котором лежала перевязанная бечевкой стопка одежды.

– Сапоги не совсем готовы, – бросила она через плечо.

– Их может забрать Файф, – ответил Эммон.

Ашейла усмехнулась:

– Скажи ему, что я найду бутылку вина, которое Вальдрек не разбавил. Он…

Слова Ашейлы потонули в приглушенном реве, который заставил всех троих замереть на месте. Ужас, безумие и боль звучали в нем. Рев повторился, к нему добавились такие звуки, словно кто-то царапал камень. Он доносился снизу, прямо из-под ног. Рэд и сама не заметила, что вцепилась в руку Эммона и стиснула ее, пока он протестующе не заворчал.

В подвале снова заскреблись, затем заревели. Рев постепенно стих, сменившись хныканьем.

В наступившей тишине Эммон посмотрел на Рэд, ожидая, что она отпустит его. Но она этого не сделала. Тогда он взял ее руки в свои – большие, грубые, покрытые шрамами.

– Насколько он плох? – тихо, словно боялся, что их кто-то подслушивает, обратился Эммон к Ашейле.

– В таверне его продержали две недели, – таким же полушепотом ответила та. Она сунула лежавшую на прилавке одежду в холщовый мешок, затянула завязки. – Бросался на опоры подвала снова и снова, пока наконец не сломал одну. С тех пор он здесь, но…

Она замолчала. Глаза ее заблестели, и Ашейла часто заморгала, чтобы не дать слезам скатиться по щекам.

Бормейн. Они говорили о Бормейне, зараженном тенями. Когда Рэд видела его в последний раз, он еще мог разговаривать. С тех пор состояние его явно ухудшилось.

Рэд сглотнула и почувствовала, что у нее пересохло в горле. Ведь частично это была и ее вина – по крайней мере, она так ощущала. Разрыв она закрыла, но человека не исцелила. Бросила дело на полдороги.

«Ты начинаешь снова и снова, но никогда не доводишь дело до конца!» – крикнуло ей Диколесье в ту ночь, когда оно обрушило коридор. И оно было право.

Эммон вздохнул, высвободил руку из рук Рэд, потер свой висок.

– Почему Вальдрек не разобрался с этим? – Это прозвучало бы жестоко, если бы голос Эммона не был полон боли. – Если он все еще не поправился, Аш, остается только…

– Он зять Вальдрека, – резко ответила Ашейла. – Член семьи. Вальдрек не… не станет разбираться с этим до тех пор, пока есть хотя бы призрачный шанс, что Бормейн поправится. Иначе Элия никогда ему этого не простит.

Ашейла смотрела только на веревку, которой старательно перевязывала свертки, но все ее внимание было сосредоточенно на Волке. Она тщательно подбирала слова:

– Раньше вы исцеляли зараженных тенями. Давно.

Женщина посмотрела на Эммона в упор.

– Ты давно ходишь по земле, Волк. Но наши истории передаются из уст в уста еще дольше.

На скулах Эммона заходили желваки.

– Если бы я мог, я бы это сделал, – мягко ответил он. – Но я не могу. Больше не могу.

Взгляд Ашейлы метнулся с Эммона на Рэд. Губы Ашейлы сжались в тонкую линию, но она промолчала.

Эммон двинулся к выходу.

– Мы должны идти. Файф выдал мне обширный список.

Он шагнул через порог под свет солнца. Ашейла проводила его озадаченным взглядом. Когда она повернулась к Рэд, на лице ее была усталая улыбка. Женщина подала ей холщовую суму с новой одеждой.

– Если что-то не подойдет, загляни к нам.

Рэд перекинула сумку через плечо. Та оказалась тяжелее, чем выглядела. Рэд переминалась с ноги на ногу. На языке у нее вертелся вопрос, который она не могла точно сформулировать.

– Раньше, – запинаясь, произнесла она, – когда Эммон… исцелял людей. Как он это делал?

– Я тогда еще не родилась, – ответила Ашейла, убирая моток бечевки. – Мать рассказывала мне. С ее слов, он мог делать это одним касанием. – Ашейла вздохнула, чуть покачала головой. – Но тогда Диколесье было сильнее.

Рэд подумала о страж-древах, о черной гнили и руках на стволах, из которых вырывался свет, чтобы изгнать тень. Она кивнула, улыбнулась Ашейле и вышла вслед за Волком.

После полумрака магазина солнечный свет почти ослепил ее. Рэд остановилась, заморгала. Эммон ждал ее на крыльце, прислонившись к столбу и скрестив руки на груди. Увидев девушку, он выпрямился.

– Файф сказал, что нам еще нужно…

– Мы должны помочь Бормейну.

Эммон замолчал, в беззвучном вздохе поднял плечи, а затем ссутулился. Рэд спустилась с крыльца и остановилась на ступеньку ниже, чем стоял Эммон. Он и так был выше, а теперь прямо-таки нависал над ней. Но Рэд выпрямилась во весь рост и держалась прямо.

– Я могу помочь тебе вылечить его, – сказала она твердо. – Так же, как со страж-древом. Подход точно такой же, так ведь?

– Это гораздо сложнее, Рэдарис, – строгим голосом ответил Эммон. – Изгонять теневую гниль из человека – опасно. Для этого требуется больше сил, чем у меня теперь…

– А ты будешь делать это не один, – покачала головой Рэд. – Ты не должен делать все в одиночку, Эммон.

Эммон поджал губы. Волосы упали ему на глаза. Что-то огромное и ужасающее происходило между ним и Рэд, но в итоге все сводилось к одному: ей так хотелось провести пальцем вдоль линии его тяжелого подбородка, что аж руки чесались. И если она не откинет ему волосы со лба, этот зуд никогда не пройдет.