Дочь для волка

Рэд убрала его волосы со лба. Эммон вздохнул во сне, повернул голову, коснулся губами ее ладони. Между плечом и локтем, в Знаке, зашевелились усики, которые запустил в него лес. Вчера Рэд была слишком занята тем, чтобы вырвать Эммона из цепкой хватки Диколесья, и ей некогда было разглядывать его выпуклую мускулистую грудь, его широкие плечи. Все, что она уже видела раньше – это было невозможно не увидеть, – но с той ночи, когда исцелила его, не имела возможности разглядеть так близко. За ночь простыня сползла с него, обмоталась вокруг талии, и были видны розовые полоски трех шрамов на животе. Рэд протянула было руку, чтобы коснуться их, но сдержала себя.

Нет. Ей нельзя. Им нельзя.

Рэд спустилась в столовую. Там, так же как и на кухне, оказалось пусто. В очаге были сложены дрова, над ними висел щербатый чайник. Рэд развела огонь и принялась шарить по полкам в надежде найти заварку. В глубине души она почти надеялась, что не найдет ее – словно это могло предотвратить неизбежное.

Рэд должна была уйти. Она должна была вернуться в Валлейду.

Было глупо настолько затянуть ее пребывание здесь, насколько они позволили себе. Вчерашний день был лишним. Она должна была покинуть лес, как только разобралась, что происходит. Единственная причина, по которой Рэд этого не сделала, заключалась в том, что она не хотела оставлять здесь Эммона одного. Он позволил себе стать поводом для задержки, пытаясь избежать неизбежного так же сильно, как и она. Девушка не знала, хочет ли она за это ударить его или поцеловать.

И то, и другое.

Чайник свистнул. Рэд подскочила к камину и быстро сняла его с крюка. На пальцах взбухли волдыри ожогов. Она некоторое время смотрела на них, думая об Эммоне, о том, как он всегда настаивал на том, чтобы принять на себя ее боль.

Рэд решила, что не позволит ему увидеть этих ожогов.

Она допивала вторую чашку некрепкого чая, когда в полуобрушенной арке, ведущей в столовую, появилась Лира, на ходу вытаскивая застрявшие в волосах листья. Она положила тор поперек стола, звякнули ножны. Лира села напротив Рэд, глянула на чайник и наморщила нос.

– Терпеть не могу этот чай.

– Я не нашла другого.

Клинок был покрыт чем-то темным – кровью Лиры и древесным соком?

– Что случилось?

– Страж-древа пропадают одно за другим. – Лира вытащила из кармана кусок ткани и провела ею по краю лезвия, но добилась лишь того, что кровь и грязь размазались по клинку. Она выругалась под нос и оставила эти бесполезные попытки. – Зарубила парочку теневых тварей, но с дырами-то я ничего сделать не могу. Моя кровь на них больше не действует. Ни капли не действует.

Новые дыры. Эммон закрыл их все, отдав почти всего себя, – и вот уже через несколько часов их снова полно.

– Вчера вечером Эммон исцелил их все. Все разрывы. – Рэд вздохнула. – Ненадолго же этого хватило.

Брови Лиры женщины изумленно взлетели вверх, и она отодвинула тор.

– Ублюдок с замашками мученика.

Несмотря на собственный нелестный отзыв о чае, Лира пододвинула чайник и наполнила свою чашку. Снова села, глядя на Рэд сквозь поднимающийся над чашкой пар.

– Ты хочешь ему помочь? – неожиданно спросила она.

– Конечно хочу, – не успев спохватиться, машинально ответила Рэд.

Лира устроилась на своем стуле поудобнее, скрестив ноги и обхватив чашку обеими руками. Посмотрела на Рэд, словно взвешивая что-то на невидимых весах. Опустила веки, так что длинные ресницы мазнули по щекам.

– Он не дает лесу пожрать тебя. Ты знаешь это, так ведь?

Она знала. В памяти Рэд всплыли кости у корней дерева, пронизанные плетями вьюнка.

– Эммон делал это так долго, что я не думаю, чтобы он прекратил. Особенно сейчас. – Лира вздохнула, отпила чаю. – Я не знаю, как это работает. То есть не совсем понимаю. То, каким образом Волк и Диколесье связаны друг с другом и как они друг от друга отделяются. Но я знаю, что если что-то и изменится, Рэд, то это сделаешь ты.

Выбор.

Слово, которое лес выдохнул шелестом листьев и скрипом ветвей.

– Если бы я знала, что тебе нужно для этого сделать, я бы тебе сказала. Пусть даже Эммон возненавидел бы меня за это. Но я не знаю. – Лира поставила свою щербатую чашку на стол рядом с тором. – Во всем происходящем что-то есть – другое, не такое, как обычно. Это касается и тебя и Диколесья. Какая-то еще сила… и она больше, чем Эммон может сдержать. А ты – единственная, кто может во всем этом разобраться.

Они посмотрели друг на друга через стол. Рэд кивнула.

Потом в воцарившейся тишине отодвинула стул и встала.

– Хлеба хочешь?

Лира отрицательно покачала головой. Рэд прихватила два ломтика – для себя и Эммона. Скромный прощальный подарок – особенно в сравнении со свадебным плащом, который он подарил ей, заодно поделившись своей запутанной историей.

Рэд поднималась по лестнице с таким чувством, словно к ноге у нее приковано пушечное ядро.

Эммон сидел за столом – одетый и умытый, лишь за ухом осталась полоса зеленого и алого. Он стянул волосы в небрежный хвостик и, казалось, полностью погрузился в чтение книги. Рэд вытянула шею, чтобы посмотреть, что он читает. Но язык оказался незнакомым.