Дочь фортуны

Их договор заканчивался в Сан-Франциско, но парень не мог бросить Элизу на произвол судьбы в таком месте. Он сам себя загнал в ловушку – по крайней мере, до тех пор, пока Элиза не наберется сил, не присоединится к другим чилийцам или не отыщет место, где обретается ее сбежавший любовник. «А вот это как раз несложно», – подумал Тао Цянь. Хотя в Сан-Франциско не видно никакого порядка, китайцам известно все на свете, так что он может дождаться следующего утра и сходить с Элизой в Чилесито. Спустилась темнота, и город превратился в фантастическое зрелище. Почти все строения вокруг были из брезента, и зажженные внутри лампы превращали дома в прозрачные сверкающие алмазы. Ощущение нереальности подкреплялось уличными фонарями, кострами и звуками музыки, лившейся из игорных домов. Тао Цянь искал место, где они смогли бы укрыться на ночь; рядом стоял барак длиной метров в двадцать и шириной в восемь; здание было сколочено из досок и металлических реек, которые сняли с какого-то брошенного корабля, над дверью красовалась вывеска гостиницы. Внутри в два яруса стояли койки – простые деревянные помосты, на которых, подогнув ноги, мог улечься человек; в лавочке внизу торговали спиртным. Окон не было, воздух проникал только сквозь щели в стенах. За один доллар гость получал право на одну ночь, постельное белье в стоимость не входило. Пришедшие первыми занимали койки, а опоздавшие устраивались на полу, но, хотя в гостинице и оставались свободные места, койки им не дали, потому что они были китайцы. Элиза и Тао Цянь улеглись на полу – узел с одеждой служил им подушкой, а укрываться пришлось мексиканским сарапе и кастильским покрывалом. Здесь пахло затхлостью, табаком и человеческим телом, слышался гулкий храп и стоны постояльцев, которых мучили кошмары, заснуть было непросто, но Элиза так устала, что даже не заметила, как пролетели несколько часов. Девушка проснулась на рассвете, дрожа от холода, прижавшись к спине Тао Цяня, – тогда-то она и ощутила, что от китайца пахнет морем. На корабле этот аромат терялся в безбрежности окружавшей их воды, но в ту ночь Элиза узнала, что этот мужчина действительно так пахнет. Девушка закрыла глаза, прижалась теснее и вскоре снова уснула.

С утра они отправились на поиски Чилесито; Элиза первой узнала нужное место по чилийскому флагу, горделиво реющему на верхушке шеста, а еще потому, что мужчины здесь носили характерные островерхие маульские[24] шляпы. Чилесито представлял собой восемь-десять густозаселенных кварталов; здесь иногда встречались даже женщины и дети, приехавшие вместе со своими мужчинами, и все они занимались каким-нибудь делом. Жили здесь в походных палатках, в хижинах и дощатых бараках, вокруг грудами лежали инструменты и мусор; были в Чилесито и харчевни, и наспех сколоченные гостиницы, и бордели. В этом районе проживало около двух тысяч чилийцев, но никто их не считал; на самом деле это место служило лишь перевалочным пунктом для новичков. Элиза возликовала, услышав родную речь и увидев на драной палатке вывеску «Пекены[25] и чунчули». Девушка подошла и, пряча чилийский акцент, попросила порцию чунчулей. Тао Цянь разглядывал подозрительное месиво, которое за неимением тарелки подали на клочке газеты; он никогда такого не видел. Элиза объяснила, что это свиные кишки, жаренные в жиру.

– Вчера я съела твой китайский супчик. А сегодня ты отведай моих чилийских чунчулей, – велела она.

– Как это вы, китайцы, говорите по-испански? – весело спросил продавец.

– Мой друг не говорит, а я бывал в Перу, – ответила Элиза.

– А здесь вы что делаете?

– Мы ищем чилийца по имени Хоакин Андьета.

– Зачем он вам?

– У нас для него письмо. Вы его знаете?

– За последние месяцы тут проходила куча народу. Никто не задерживается дольше чем на несколько дней, все быстренько отправляются искать золото. Кто-то возвращается, а кто-то нет.

– А Хоакин Андьета?

– Такого не помню, но я спрошу.

Элиза и Тао Цянь сели поесть в тени сосны. Через двадцать минут продавец вернулся вместе с другим мужчиной, по виду индейцем с севера, широкоплечим и коротконогим; индеец сказал, что Хоакин Андьета уехал на реку Сакраменто по крайней мере два месяца назад, хотя, вообще-то, здесь никто не обращает внимания на календарь и на чужие передвижения.

– Тао, мы едем на Сакраменто, – объявила Элиза, как только они вышли из Чилесито.

– Ты пока что не можешь никуда ехать. Тебе нужен отдых.

– Там и отдохну, когда найду его.

– Я лучше вернусь к капитану Катсу. В Калифорнии мне не место.

– Да что с тобой? У тебя лимонад вместо крови? На корабле никого нет, только капитан со своей библией. Все ищут золото, а ты хочешь оставаться коком на жалком жалованье!

– Я не верю в легкую удачу. Мне нужна спокойная жизнь.

– Ну если ты не хочешь золота, должно быть что-то еще, к чему ты так стремишься.

– Учиться.

– Чему учиться? Ты и так много знаешь.

– Я готов учиться всему!