Дочь фортуны

Тао Цяню хотелось остаться в Сакраменто. Он не говорил Элизе, но на самом деле не желал сдвигаться с места, чтобы его успела отыскать Лин. Жена не общалась с ним вот уже несколько недель. А вот Элиза нетерпеливо считала часы и рвалась в путь, но дни шли за днями, и девушку терзали противоречивые чувства к ее товарищу по странствиям. Она была благодарна Тао Цяню за защиту и всевозможные проявления заботы: друг следил, чтобы она хорошо питалась, укрывал по ночам, пичкал травками и втыкал иголки, что, по его словам, укрепляло ци, но, с другой стороны, Элизу раздражало его спокойствие, которое она принимала за нехватку отваги. Эта безмятежность на лице, эта вечная готовность к улыбке по временам притягивали ее, а по временам сердили. Девушка не понимала его абсолютного равнодушия к поиску богатства, притом что все вокруг, в первую очередь его земляки, ни о чем другом не могли и думать.

– Но ведь и тебя не интересует золото, – отвечал он, когда Элиза набрасывалась с упреками.

– Я приехала за другим! А ты здесь зачем?

– Я ведь был моряком. Я не собирался оставаться, пока ты не попросила.

– Ты не моряк – ты врач.

– Здесь я могу снова стать врачом, по крайней мере на некоторое время. И ты была права: здесь многому можно научиться.

Именно этим Тао Цянь и занимался. Он вступил в сношения с аборигенами, чтобы разузнать о медицине их шаманов. Местные индейцы бродили жалкими горстками, одевались в грязные шкуры койотов и доставшиеся от европейцев обноски; золотая лихорадка лишила их всего. Они перебирались с места на место вместе с усталыми женщинами и голодными детьми, пытались мыть золото с помощью легких ивовых корзин, но, как только индейцы находили хороший участок, их выпроваживали силой оружия. Когда индейцев оставляли в покое, они строили себе деревушку с домами и шалашами и обитали там, пока их снова не изгоняли. Местные сдружились с Тао Цянем и принимали у себя с почетом, потому что для них он был medicine man[27], мудрый человек, и они хотели перенять его познания. Элиза и Тао Цянь садились в общий круг, посередине в ямке лежали горячие камни и варилась желудевая каша или жарились лесные семена и кузнечики – вот это блюдо пришлось Элизе по вкусу. А потом они вместе курили и беседовали на смеси английского, языка жестов и тех немногих слов из языка хозяев, которые выучили гости. В те дни бесследно исчезли несколько старателей-янки, и, хотя тел так и не нашли, жители Сакраменто обвинили индейцев в убийстве, в наказание ворвались в одну из деревень, взяли в плен сорок женщин и детей, а семерых мужчин повесили для устрашения.

– Если они так обходятся с индейцами, хозяевами здешних земель, то уж с китайцами они обойдутся еще более жестоко, – всполошилась Элиза, узнав о происшедшем. – Ты должен сделаться невидимым, как я.