Дочь фортуны

– Значит, ты оказался в самом правильном месте. Ты ничего не знаешь об этой стране. Здесь нужны врачи. Как ты думаешь, сколько людей работает на этих участках? Тысячи! И всем нужен врач. Это земля возможностей, Тао. Поехали со мной на Сакраменто. К тому же, если ты меня бросишь, мне далеко не уйти…

Выторговав очень даже небольшую плату за проезд на судне, которое доброго слова не стоило, Тао Цянь и Элиза отправились на север, выйдя из большого залива Сан-Франциско. Корабль был битком набит путешественниками с их нескладным старательским багажом – невозможно было сдвинуться с места среди нагромождения ящиков, инструментов, корзин и мешков с провизией, порохом и оружием. Капитан и помощник были янки с самыми гнусными рожами, зато хорошие моряки, щедро делившиеся своим небогатым запасом провизии и даже выпивки. Тао Цянь договорился, что купит билет для Элизы, а за свой проезд расплатится работой в качестве матроса. У всех пассажиров, помимо обычных тесаков и складных ножей, имелись на поясе пистолеты; в первый день путешествия разговоров почти не было, за исключением перебранок из-за случайного толчка или оттоптанной ноги, что в тесноте на борту было делом неизбежным. На рассвете следующего дня, после холодной промозглой ночи, когда корабль стоял на якоре возле берега из-за невозможности двигаться в потемках, каждый пассажир чувствовал, что вокруг него враги. Отросшие бороды, грязь, отвратительная пища, москиты, встречный ветер и течение – все усугубляло раздражительность. Тао Цянь, единственный человек без целей и планов, сохранял полнейшее спокойствие и, когда не возился с парусами, наслаждался незабываемыми видами залива Сан-Франциско. А Элиза, наоборот, мучилась, путешествуя в роли глухонемого придурковатого мальчишки. Тао Цянь наскоро представил ее как своего младшего брата и сумел разместить в уголке, более-менее прикрытом от ветра; девушка приткнулась там настолько тихо и кротко, что вскоре все позабыли о ее существовании. Кастильское покрывало не спасало от сырости, Элиза тряслась от холода, ноги онемели, но ее поддерживала мысль, что с каждой минутой она приближается к Хоакину. Девушка прикладывала ладонь к груди, где лежали его любовные письма, и читала их наизусть. На третий день одежда у всех отсырела, агрессивности поубавилось, пассажиры лежали на палубе полупьяные и унылые.

Залив оказался гораздо шире, чем казалось поначалу, расстояния на самодельных картах путешественников плохо отражали реальное количество пройденных миль, а когда все решили, что наконец прибыли к месту назначения, выяснилось, что предстоит пройти еще и второй залив, Сан-Пабло. По берегам виднелись палаточные лагеря, между лагерями сновали шлюпки, переполненные людьми и товарами, дальше простирались густые леса. Но путешествие не кончилось и здесь: потом они прошли по бурному каналу и вошли в третий залив, Суисун-Бей, где ход судна еще больше замедлился и затруднился, а затем глубокая узкая речка вывела их к Сакраменто. Наконец путники оказались на той земле, где была найдена первая золотая крупица. «Тот крохотный кусочек размером с женский ноготь явился причиной неудержимого нашествия, переменил облик Калифорнии и дух американской нации, – как спустя несколько лет напишет Джейкоб Тодд, который к этому времени превратится в журналиста. – Соединенные Штаты были основаны пилигримами, первопроходцами и скромными иммигрантами, готовыми к тяжкому труду и стойкими в невзгодах. Золото выявило худшие стороны американского характера: алчность и жестокость».

Капитан рассказал пассажирам, что город Сакраменто в прошлом году вырос буквально в одну ночь. В порту теснились корабли, в городе было несколько регулярных улиц с деревянными домами, налаженная торговля, одна церковь и изобилие баров, игорных домов и борделей, но при этом Сакраменто все равно походил на пейзаж после кораблекрушения: земля была усыпана мешками, деталями конской упряжи, инструментами и всевозможным мусором, оставленным старателями, которые торопились добраться до залежей. Над отбросами парили гигантские черные птицы, внизу кружили мухи. Элиза прикинула, что за пару дней сможет обойти все дома в городе и без труда отыщет Хоакина Андьету. Ее спутники, оживившись и подобрев от близости порта, делились последними глотками спиртного, на прощание хлопали друг друга по плечу и хором пели про какую-то Сюзанну[26] – к изумлению Тао Цяня, который не мог постичь внезапной перемены. Они с Элизой сошли раньше других, потому что у них было очень мало багажа, и направились в китайский сектор, где получили кое-какую пищу и кров под тентом из вощеной парусины. Элиза не понимала разговоров на кантонском; она хотела только узнать, где сейчас ее возлюбленный, но Тао Цянь напомнил, что она должна молчать, и попросил набраться терпения. В тот же вечер чжунъи довелось лечить поврежденное плечо своего земляка, и он вправил вывих, чем заслужил уважение всего лагеря.