Дочь фортуны

– Ты думала только о своем любовнике, – объяснил Тао Цянь, чьи волосы к тому времени уже подернулись сединой.

– А ты – о Лин.

– В Китае можно иметь несколько жен, а Лин всегда отличалась терпимостью.

– А еще тебе были противны мои большие ступни, – усмехнулась она.

– Это верно, – совершенно серьезно ответил он.

В июне началось беспощадное лето, москитов стало море, змеи выползли из нор и беспрепятственно гуляли по городу, а растения Тао Цяня зеленели так же буйно, как в Китае. Орды аргонавтов прибывали все чаще, народу становилось все больше. Поскольку Сакраменто служил перевалочным пунктом на берегу, его не постигла судьба дюжин других поселений, которые как грибы вырастали возле золотоносной жилы, а потом так же стремительно вымирали, едва иссякало легкодоступное богатство. Город рос не по дням, а по часам, открывались новые магазины, а землю больше не брали даром, как было вначале: теперь участки стоили так же дорого, как и в Сан-Франциско. Образовалось нечто вроде правительства, которое регулярно заседало для решения административных вопросов. Появились спекулянты, законники, проповедники, профессиональные игроки, бандиты, серьезные мадам с веселыми девицами и прочие предвестники прогресса и цивилизации. Через город проходили сотни мужчин, окрыленные надеждой и распаленные алчностью, а другие, изможденные и больные, возвращались сюда после месяцев тяжкого труда, чтобы швырять на ветер то, что удалось добыть. День ото дня в городе становилось все больше китайцев, и вскоре появились соперничающие сообщества. Эти два тонга были закрытыми кланами, их члены по-братски помогали друг другу в тяжелой работе и повседневной жизни, но в то же время они принесли с собой коррупцию и преступность. Среди вновь прибывших отыскался еще один чжунъи, и Тао Цянь проводил с ним долгие счастливые часы, обсуждая методы лечения и цитируя Конфуция. Этот врач напомнил ему Эбенизера Хоббса: он тоже не удовлетворялся повторением традиционных практик и искал в медицине новые пути.

– Мы должны изучать искусство фаньгуй, наших умений здесь недостаточно, – говорил вновь прибывший, и Тао Цянь был полностью согласен, потому что чем больше он узнавал, тем яснее убеждался, что ничего не знает и ему не хватит жизни узнать все, чего ему недостает.

Элиза наладила торговлю пирогами, и они шли на вес золота: первыми покупателями были чилийцы, а вскоре присоединились и янки – кушанье им понравилось. Сначала в качестве начинки Элиза использовала говядину, когда ее удавалось покупать у мексиканских ранчеро, гонявших скот из Соноры[28], однако коров было мало, и девушка начала экспериментировать с оленями, зайцами, дикими гусями, черепахами, лососем и даже использовала медвежатину. Благодарные едоки все поглощали с удовольствием, иначе им приходилось довольствоваться консервированной фасолью с засоленной свининой, которые составляли неизменный рацион старателей. Здесь ни у кого не было времени, чтобы охотиться, рыбачить и готовить, фрукты и овощи было не достать, а молоко оставалось роскошью почище шампанского, зато не было недостатка в муке, сале и сахаре, а еще были орехи, шоколад, кое-что из специй, сушеные персики и сливы. Лепешки и печенье Элизы пользовались не меньшим успехом, чем пироги; вспомнив о няне Фресии, девушка соорудила глиняную печь и начала выпекать хлеб. Если удавалось раздобыть яйца и топленое сало, Элиза вывешивала объявление о завтраке, и тогда мужчины выстраивались в очередь, чтобы подкрепиться на солнцепеке за шатким столом перед их жилищем. Вкусная пища, приготовленная глухонемым китайцем, напоминала мужчинам о воскресных вечерах в кругу семьи, очень далеко от здешних мест. Обильный завтрак из яичницы на свином сале, свежевыпеченного хлеба и кофе с кусочком сладкого пирога обходился в три доллара. Некоторые благодарные клиенты говорили, что такого удовольствия от еды они не получали уже многие месяцы, и, растроганные до глубины души, опускали еще один доллар в коробку для чаевых. В середине лета Элиза предъявила Тао Цяню свои накопления.

– На это мы сможем купить лошадей и отправиться в путь, – объявила повариха.

– Куда?

– Искать Хоакина.

– Меня он не интересует. Я остаюсь.

– Ты не хочешь посмотреть эту страну? Здесь можно многое увидеть и узнать, Тао. Пока я ищу Хоакина, ты мог бы увеличить свою баснословную мудрость.

– У меня растения в огороде, и мне не нравится мотаться туда-сюда.

– Ладно. А я ухожу.

– В одиночку ты далеко не уедешь.

– Посмотрим.