Дочь фортуны

Бабалу Плохой тоже устал от работы сутенера и охранника. Оседлая жизнь нагоняла на него скуку, а Громила переменилась настолько, что в их совместной работе оставалось мало смысла. Если она подрастеряла свой профессиональный кураж, на что же рассчитывать ему? В минуты отчаяния гигант делился своими опасениями с Чиленито, и они развлекались, строя фантастические планы грядущей вольной жизни: вот они устроят бродячее представление, купят медведя, обучат его боксу и станут ездить из поселка в поселок, предлагая смельчакам побиться со зверем на кулачках. Бабалу был охоч до приключений, а Элиза видела в этом предприятии хорошую возможность для путешествия вместе с надежным товарищем в поисках Хоакина Андьеты. Теперь в доме Громилы у Элизы, помимо стряпни и игры на фортепиано, занятий было немного, безделье и ее вгоняло в тоску. Девушка хотела снова ощутить свободу среди бесконечных дорог, но привязалась к людям из труппы, а мысль о расставании с Томом-без-Племени разрывала ей сердце. Мальчик уже научился бегло читать и добросовестно занимался чистописанием, потому что Элиза убедила его, что он должен выучиться на адвоката и защищать права индейцев, а не мстить за погибших, стреляя направо и налево, как настаивала Джо.

– Так из тебя выйдет куда более могучий воин, и гринго будут тебя бояться, – объясняла Элиза.

Том-без-Племени до сих пор не смеялся, но уже два раза, когда он садился рядом, чтобы Элиза почесала ему голову, на лице хмурого индейца проступала тень улыбки.

Тао Цянь вошел в дом Громилы Джо в три часа пополудни в среду, в декабре. Дверь открыл Том-без-Племени – он провел незнакомца в никем не занятую гостиную и пошел звать голубок. Вскоре на кухню, где Элиза месила тесто, впорхнула прекрасная мексиканочка: она известила, что какой-то китаец спрашивает Элиаса Андьету, но Элиза была настолько поглощена своей работой и воспоминаниями о недавних снах (где на лотерейных столах лежали вырванные глаза), что пропустила новость мимо ушей.

– Я говорю, тебя там китаец дожидается, – повторила мексиканка, и тогда сердце Элизы, как мул, пнуло ее копытом в грудь.

– Тао! – С этим криком она выбежала из кухни.

Но, ворвавшись в гостиную, Элиза увидела совсем другого человека, в котором не сразу узнала своего друга. Косичка исчезла, волосы были коротко острижены, покрыты лаком и зачесаны назад, на носу сидели круглые очки в металлической оправе; одет Тао Цянь был в темный сюртук, жилет на трех пуговицах и зауженные панталоны. В одной руке китаец держал пальто и зонтик, в другой – черный цилиндр.

– О господи, Тао! Что с тобой случилось?

– В Америке следует одеваться по-американски, – улыбнулся Тао Цянь.

В Сан-Франциско он пережил нападение трех бандитов: прежде чем Тао Цянь успел выхватить нож, его оглушили ударом по голове – нападавшие желали поизмываться над «китаезой». Он пришел в себя в грязном переулке, весь перепачканный нечистотами, его косу отрезали и замотали вокруг шеи. После этого случая Тао Цянь принял решение стричься коротко и одеваться как фаньгуй. Этот новый облик непривычно смотрелся в толчее китайского квартала, зато Тао Цянь заметил, что теперь с ним гораздо любезнее обращаются снаружи, для него открываются двери заведений, вход в которые прежде был ему заказан. Вероятно, Тао Цянь был единственным в Сан-Франциско китайцем с такой внешностью. Среди его земляков косичка почиталась священным атрибутом, и отречение от нее доказывало решимость не возвращаться в Китай и прочно обосноваться в Америке – это было непростительное предательство императора, родины и предков. Но костюм и новая прическа вызывали скорее восхищение: они указывали, что китаец получил доступ в мир американцев. Элиза не могла отвести глаз от Тао Цяня: она видела перед собой незнакомца, к которому ей предстояло привыкать заново. Тао Цянь несколько раз поклонился в знак своего обычного приветствия, а она не отваживалась поддаться порыву своего тела и обнять гостя. Да, они много ночей спали рядом, бок о бок, но никогда не прикасались друг к другу просто так, если не могли списать это на сонное состояние.

– Тао, кажется, ты мне больше нравился, когда был китайцем с головы до ног. Теперь я тебя не знаю. Дай-ка я тебя понюхаю, – попросила Элиза.

Смущенный Тао Цянь не двигался с места, пока Элиза нюхала его, как собака добычу, наконец-то узнавая легкий аромат океана, тот самый уютный запах из прошлого. Короткая прическа и строгая одежда делали Тао Цяня старше, в нем не ощущалось прежней мальчишеской беззаботности. Он похудел и казался выше ростом, скулы на гладком лице проступили резче. Элиза с удовольствием рассматривала его рот: девушка помнила его заразительную улыбку и идеально ровные зубы, но раньше ей не доводилось замечать соблазнительный изгиб его губ. Взгляд Тао Цяня показался Элизе мрачноватым, но она решила, что это из-за очков.

– Как же я рада тебя видеть, Тао! – Глаза ее наполнились слезами.

– Я не мог приехать раньше, у меня не было твоего адреса.

– Но ты и сейчас мне нравишься. Похож на похоронного агента, но такого симпатичного агента.